— Поначалу я был настроен очень скептически, — рассказывал он, — в начале стал сбивать Матаджи с толку сложными вопросами. Но она повела меня проехаться на машине по окрестностям, и по дороге все мои проблемы растворились, как по волшебству. В другой раз я привёл с собой Свамиджи, который совсем не верил в нее. Он потратил целых три дня на формулировку семи вопросов, на которые, как он был уверен, она не сможет ответить. Когда мы приехали, Матаджи попросила меня сопровождать её в поездке в течение десяти минут. «Конечно, — подумал я, — вот как она собирается ускользнуть от Свамиджи». Но через десять минут она сказала мне, что должна вернуться, чтобы успеть на встречу со Свамиджи. «Ты хочешь поговорить со мной наедине или при всех?» — спросила она его. «При всех», — сказал он, а затем задал свой первый вопрос, на который получил соответствующий ответ. Затем второй и третий, и каждый раз Матаджи отвечала без всяких колебаний. Наконец, Свамиджи сказал: «Я смиренно прошу у вас прощения за то, что сомневался в Вас. Целых три дня я придумывал Вам семь вопросов. Мне больше не о чем спрашивать, потому что Вы уже ответили и на все остальные тоже». И с тех пор Свами является одним из её преданных последователей.
Глава 5
«Я ЖИВУ В ХРАМЕ БХАДАЙНИ КАЛИ»
Варанаси в мае месяце ни для кого не может является убежищем из-за гнетущей и невыносимой жары. Те, кто посещает этот священный город в это время года, забирают с собой много счастливых воспоминаний наряду с воспоминаниями о сильной жаре. Но я буду помнить май 1952 года до конца своей жизни только по одной причине. Позвольте мне начать с самого начала.
Я приехал в Варанаси из Калькутты в марте 1951 года со своим другом с намерением основать практику аюрведической медицины. Мы сняли комнату в районе Сонарпура, составили план, начали готовиться к открытию, но однажды полуночная телеграмма пресекла наш проект в зародыше. Телеграмма была адресована моему другу от знакомого из Бомбея с приглашением его туда на перспективную работу. Мой друг, совершенно забыв о нашем хорошо продуманном плане, решил сразу же отправиться в Бомбей, вероятно, не ради хорошей работы, а главным образом для того, чтобы сбежать от палящей жары Варанаси. Таким образом, я остался один и должен был стать практикующим врачом в аюрведической медицине, но перспектива с каждым днем становилась всё более туманной, и в конечном счёте мне пришлось отказаться от этой идеи и начать искать работу.
Это было частью моей повседневной рутины — каждый день после обеда я сидел с большой толпой на просторных ступенях знаменитого Гхата Дасасвамед и слушал лекции о Рамаяне Тулси, как часть ежедневного сатсанга. Однажды я пришел немного пораньше на сатсанг. Через некоторое время рядом со мной сел респектабельного вида мужчина. После некоторых обычных разговоров о погоде и т. д. он поинтересовался моим призванием. Я рассказал ему свою печальную историю, добавив, что ищу работу, чтобы найти средства для постоянного проживания в Варанаси. Он сказал, что подыскивает человека, который мог бы присматривать за его домом с прилегающим садом, расположенным в районе Гурудхам. Владелец также сообщил, что дом не был никем арендован, и что его цель приезда в Варанаси из Калькутты — найти смотрителя, который мог бы жить и присматривать за домом с ежемесячной зарплатой в размере 100 рупий, пока дом не будет продан. Я быстро принял решение и, как утопающий, с готовностью предложил себя для попечения о его доме. Мы тут же договорились, и уже на следующий день я приступил к своей работе. Была середина апреля 1951 года.
Дом, за которым я должен был присматривать, был довольно большим, с просторным участком перед ним и садом с южной стороны, в котором росло около дюжины деревьев манго и гуавы, а также несколько клумб с розами и другими цветочными растениями. Часть моих ежедневных обязанностей состояла в поливе растения, хотя был садовник, который содержал сад в чистоте и порядке, пропалывал цветы и собирал сухие листья. В летние месяцы очень освежало находиться утром и вечером в саду в прохладной тени деревьев, глядя на розы в полном цвету с буйством красок.
Год прошел в безмятежном покое. Наступил гнетущий май 1952 года, но это был незабываемый месяц в моей жизни. Однажды вечером после захода солнца я, как обычно, полулежал на чарпае[28] с английским журналом в руке и наслаждался прохладным ветерком. Внезапно сладкий девичий голос сзади заставил меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидел девушку не старше 15 или 16 лет с улыбающимся лицом и сияющими глазами. Поскольку я сидел спиной к главным воротам, я едва ли мог осознавать её бесшумное появление или её крадущееся приближение ко мне. Цвет ее лица был черноватым, а один конец её белого сари с красной каймой был обмотан вокруг тонкой талии.
28
Чарпай — традиционная кровать южных народов, состоящая из деревянной основы с сеткой, сотканной из натуральных материалов.