Под языковой политикой мы понимаем совокупность мер, сознательно применяемых на уровне государства или на уровне общества с целью:
а) изменения или сохранения внутриструктурных и строевых особенностей языка (своего или чужого);
б) изменения или сохранения сфер функционирования языка (своего или чужого).
Из этого следует, что сознательные мероприятия могут носить прогрессивный характер с соблюдением принципов языкового и интернационального равенства, но могут носить и характер подавления одного языка другим, характер расово-национальной дискриминации и воинствующего шовинизма.
Внутренняя структура языка как объект активного вмешательства со стороны общества. В настоящее время в социолингвистике получили широкое признание и соответствующую интерпретацию многочисленные факты сознательного влияния общества на процессы развития языка; при этом влияние на его внутреннюю структуру (допустимое, естественно, в известных пределах) отличается от влияния на процессы его функционирования. Η.А. Катагощина, говоря о языковой политике, справедливо указывала на необходимость различать процесс сознательного воздействия на функцию языка от сознательного воздействия на его структуру [Катагощина, 1974, 34].
История многих новых литературных языков помнит полные драматизма страницы, отражающие ожесточенную борьбу различных сословий за новые литературные языки, за их внутриструктурное и функциональное развитие, против засилья старых, нередко мертвых языков. Борьба эта имела глубокие исторические и социально-политические корни и осуществлялась с определенных идеологических позиций.
Являясь продуктом развития капиталистических производственных отношений, новые литературные языки возникли не на пустом месте. В роли письменно-литературных языков, функционировавших в различных общественных сферах – в науке и образовании, в судопроизводстве и делопроизводстве, а также в области культа, могли служить прежде всего древние, уже мертвые классические языки (собственные и чужие), например латинский, древнеармянский, древнеарабский, церковнославянский, санскрит и др.
При таком засилии мертвых, но хорошо обработанных и престижных языков дальнейшее внутриструктурное развитие и расширение функций новых литературных языков (не говоря уже о борьбе за их право на существование вообще) осуществлялось двумя путями:
1) путем постепенного ограничения сфер функционирования других литературных форм (чужих или собственных мертвых языков) с последующим полным их вытеснением;
2) путем постепенной унификации нового языка (освобождения его от архаичных и диалектных форм, создающих многочисленные дублеты на всех уровнях языка, последовательного упорядочения парадигматических систем и их классификации) и т.д.[38]
Оба указанных процесса протекали одновременно. На самых ранних стадиях они в основном шли стихийно, несколько позже – в условиях активного вмешательства общества. Мертвые языки, уступая свои позиции новым литературным языкам, принимали участие в образовании и формировании последних. Они вместе с диалектами и народно-разговорным языком являлись основным источником, откуда черпались строевые и лексические элементы для их становления. На основе острой полемической борьбы решались вопросы о том, что более необходимо для нового языка – архаичные элементы или общенародные (либо диалектные). В этих условиях пресса, занимая самую активную позицию в вопросах сознательной обработки и кодификации языка, оказывает сильное воздействие на общественное мнение в связи с внедрением и дальнейшим распространением новых структурных, строевых и лексических элементов в литературном языке (см. об этом: [Туманян, 1977, 1962]).
Идеологическая борьба за права нового литературного языка, более близкого к народному языку и, следовательно, общепонятному, борьба за его демократизацию поднималась чаще всего под флагом прогрессивных общественных течений, возникающих в недрах молодой буржуазии. Из истории русского литературного языка хорошо известны полемика, связанная с проблемой трех стилей, и борьба различных течений на страницах периодики XVIII – XIX вв. История русской журналистики свидетельствует в свою очередь, как широко дискутировались тогда в рамках различных периодических изданий вопросы развития русского литературного языка. В частности, именно периодика являлась ареной, где отражалась борьба против Шишкова и его сторонников, защищавших консервативные идеи о путях развития русского литературного языка на основе широкого привлечения церковнославянизмов, изложенные им в книге «Рассуждение о старом и новом слоге» (см.: [Шишков, 1803; Туманян, 1962]). Шишков и его сторонники, настаивая на сохранении в литературном языке церковнославянизмов, протестовали против влияния французского салонного языка, против обилия галлицизмов и «излишней кудрявости мыслей» (см. об этом: [Виноградов, 1934, 136]). В свою очередь О.Μ. Сомов в «Северных цветах» предостерегал от чрезмерного увлечения простонародными словами, предлагая соблюдать при этом осторожность и воздержанность, так как
38
Весьма показательной в этом плане является история формирования нового армянского литературного языка (см.: [Туманян, 1977, 173, 174]).