Несколько иначе обстоит дело в ситуации, когда одноязычный континуум рассекается наличием второго языка. Положение еще более осложняется при наличии антагонистического общества, поскольку со всей остротой встает вопрос о функционально доминирующем языке и статусе языка (языков), функционально не доминирующего.
Проблема эта по-разному решается в зависимости от политических установок данного государства. При наличии идеологически антагонистических обществ вопрос решается уже с позиций силы и в ущерб вторым языкам, функции которых сознательным образом подвергаются консервации.
3. Языковая политика навязывания доминирующего языка возможна и за пределами данного государства. При этом образуются функционально неравнозначные языки. Такая политика обычно соответствует общему внешнеполитическому курсу данного государства по отношению к другим государствам. Как известно, многие крупные монополистические страны проявляют повышенный интерес к языковой ситуации ряда колониальных и полуколониальных стран, рассчитывая на укрепление в них своих позиций. Так, например, в период колонизации многих стран наблюдалась политика не только насильственного захвата естественных ресурсов с помощью силы. Борьба велась также и на идеологическом фронте – систематически подавлялось национальное самосознание, духовная культура вместе с подавлением функций местных языков. При этом языки аборигенов низводились до уровня второстепенных, функционально ограниченных, что еще ухудшало положение и без того угнетенных народов. Именно поэтому завоеватели считали весьма важным актом разработку ряда мероприятий, способствующих вытеснению языков местного населения, как средства их духовного подавления. Такую политику вели римские завоеватели в провинциях, где в качестве государственного языка повсеместно вводился во все административно-управленческие институты, в том числе и в судопроизводство и делопроизводство, малопонятный язык завоевателей – латинский.
Принципиально на иных основах строится языковая политика в странах, где нет антагонистических в идеологическом отношении обществ и классов. Так обстоит дело в СССР. Из практики языковой политики в многонациональной стране, где функционируют 130 самостоятельных языков, видно, что языковое законодательство на основе ленинской национальной политики дает возможность малым и большим народам развивать свои языки, а вместе с ними также и национальную духовную культуру. Языковое строительство началось еще в 20-е годы, так как на территории молодого Советского государства были распространены языки, находящиеся на разных уровнях развития. Наряду со старописьменными языками, культурные традиции которых восходили к глубокой древности (армянский, таджикский и др.), функционировали и языки, лишенные собственных письменно-литературных форм. Языковое строительство началось с создания письменности и алфавитов для младописьменных и бесписьменных языков, что давало им возможность быстро расширить свои общественные функции.
Из предыдущего раздела видно, что внутриструктурное и функциональное развитие языка может явиться объектом активного и сознательного вмешательства и воздействия общества, которое осуществляется с определенных идеологических позиций[42]. Вместе с тем наблюдается множество фактов, когда сам язык становится непосредственным орудием, средством в идеологической борьбе.
История развития человеческого общества – это история борьбы между антагонистическими классами, возглавляемой различными общественно-политическими направлениями. Как известно, социально-классовая дифференциация общества отражалась в формах существования языка. С другой стороны, идеологическая борьба между классами оставляла следы в языке, главным образом в его содержательной стороне, особенно в лексике и фразеологии.
Если в предыдущем разделе предметом анализа являлась проблема сознательного и активного участия общества в процессах внутриструктурного и функционального развития языка как объекта воздействия, определяющего до известной степени дальнейший путь его развития с определенных идеологических позиций (ср. процессы демократизации языка, явление пуризма, борьбу между архаичным стилем и элементами нового, народного в литературных языках и т.д.), то в данной части рассматривается аспект, когда сам язык становится средством, непосредственным орудием в идеологической борьбе, и основная роль при этом отводится его лексике и фразеологии.
42
Стихийное вмешательство общества в процессы внутриструктурного развития языка наблюдалось на ранних этапах формирования литературных языков (см.: [Туманян, 1977, 161 – 162]).