«Теоретические установки и реальные достижения национально-культурного строительства в СССР полностью разбивают и опровергают утверждения некоторых буржуазных социологов… о замкнутости национальных культур, о „национальной апперцепции“, об ограниченном „национальном мышлении“, которые будто бы не дают возможности для взаимопроникновения, взаимодействия человеческих культур. Вся история развития культур народов мира, особенно народов стран социалистического содружества, опровергает эти утверждения, ибо взаимодействие культур народов – одна из закономерностей мирового культурного развития» [Белодед и др., 1978, 41].
Говоря в своих работах о связи языка и мышления, К. Ясперс рассматривает воздействие языка и национально обусловленных особенностей мышления как препятствие для взаимопонимания разных народов:
«Может случиться, что я и перевожу тексты, но в понимании я не нахожу ничего другого, кроме того, что показал мне раньше мой мир в моем языке» [Jaspers, 1976, 315].
Продолжая свои рассуждения, Ясперс утверждает, что
«не всякую философскую мысль можно выразить на любом языке… Давно замечено, что не на каждом языке и одинаковым образом можно философствовать» [Там же, 320].
Наилучшим для философии Ясперс считает немецкий язык, так как он якобы является прямым преемником греческого и латинского.
Известно, что на немецком языке созданы крупнейшие произведения классической немецкой философии, которую В.И. Ленин назвал одним из источников марксизма (например, труды Канта, Гегеля и др.). Сами произведения Маркса и Энгельса, точнее бóльшая их часть, были написаны по-немецки. Однако это не означает абсолютного приоритета немецкого языка как единственного языка философии. Выделение немецкого языка в качестве языка философских понятий и категорий произошло в процессе его развития и было обусловлено исторически и социально. Достаточно сказать, что в 1767 г. И. Гердер писал:
«При нынешнем состоянии нашей философской науки о немецком языке не стыдно заняться хотя бы изготовлением кирпичей для того здания, о возведении которого думать еще преждевременно» [Гердер, 1959, 118].
В специальной литературе отмечается, что с перемещением центра мирового революционного движения в Россию в начале века, а также с созданием В.И. Лениным фундаментальных теоретических трудов русский язык наряду с другими языками, прежде всего с немецким, приобрел мировое значение как язык философии [Dešerijew, 1980, 82]. Труды основоположников марксизма-ленинизма, многих крупных философов, да и самих экзистенциалистов переведены на многие языки мира, в том числе и на русский. Произведения Маркса и Энгельса изданы у нас в стране на 90 языках: на 49 языках народов СССР и на 41 языке народов зарубежных стран. Работы В.И. Ленина изданы на 118 языках: на 66 языках народов СССР и на 52 языках народов зарубежных стран [П СССР, 1980, 26].
К. Ясперс также полагает, что индогерманские языки изобрели «чистое мышление», а флектирующие языки могут стать основой для возникновения науки. Подобные рассуждения являются совершенно необоснованными. Типологию языка, определенные признаки его внутренней структуры нельзя выдвигать в качестве условия для развития науки. Основоположники марксизма-ленинизма в свое время теоретически обосновали положение, определяющее условия развития науки в процессе исторического развития общества. Теоретическое мышление в виде способности, требующей развития, не может быть привилегией отдельных народов и языков.
«Теоретическое мышление каждой эпохи… это – исторический продукт, принимающий в различные времена очень различные формы и вместе с тем очень различное содержание…»[55],
«…нация, желающая стоять на высоте науки, не может обойтись без теоретического мышления»[56].
Пытаясь развивать идею о восприятии немцами античных традиций и о родстве немецкого языка с древнегреческим языком, Хайдеггер становится на позиции антиисторизма, пренебрегая научными фактами: