Выбрать главу

Хозяйка очень тепло повторила:

— Пейте, мы еще успеем.

Муж поддержал ее:

— Пейте, вы — гость!

Лю Цзиньгуй дрожащими руками взял кувшин и, не дожидаясь, пока осядет муть, залпом выпил почти половину. Потом закрыл глаза и причмокнул беззубым ртом, наслаждаясь вкусом воды.

— Сладкая? — спросил Со Чэн.

Лю Цзиньгуй вновь поднес кувшин ко рту и стал с жадностью пить. Глаза его наполнились слезами. Они текли по лицу и капали в кувшин, смешиваясь с колодезной водой.

Хозяйка почувствовала, как к горлу подступил комок, и поспешно отвернулась…

ВАН МЭН

ЗИМНИЕ ПЕРЕСУДЫ

© Перевод С. Торопцев

Ван Мэн родился в 1934 году в Пекине, куда его семья переехала из уезда Наньпи провинции Хэбэй. В настоящее время Ван Мэн — член ЦК КПК, министр культуры. Среди его наиболее известных произведений — романы «Да здравствует юность!», «Метаморфозы, или Складные фигурки», повести «Мотылек», «Не время для встреч», рассказы «Новичок в орготделе», «Грёзы о море», «Ничтожному дозвольте слово молвить», «Весенние голоса» и другие. Многие его произведения были отмечены Всекитайскими премиями.

* * *

В городе В., центре провинции Н., жил моложавый старичок, известность коего вышла даже за пределы страны. Уже в самом его имени Чжу Шэньду, если учесть значение каждого иероглифа, сквозил намек на достаточную самостоятельность, при наличии, однако, известной осторожности. Небольшого росточка, всего метр шестьдесят два, этакий шестидесятитрехлетний седенький бодрячок с детским личиком, нес он бремя таких постов, как президент регионального отделения Академии наук, председатель Научного общества, ну и заодно еще возглавлял Ассоциацию деятелей литературы и искусства и местное отделение Союза писателей, поскольку пописывал в молодости. В городской организации Демократической партии, где костяком являлась интеллигенция, считался не последним человеком, а в 1981 году подал в партию и был принят после прохождения испытательного срока в 1982 году.

Физиолог и гигиенист, он славу себе стяжал отнюдь не анатомированием, не углубленными исследованиями функций различных органов тела и уж, разумеется, не опусами о всяких там «цветочках да снежинках», которыми баловался по молодости лет. Нет, слава в стране и за ее пределами пришла к нему как к уникальному авторитету в области куповедения.

Купаться все равно что мыться, и ничего странного в этом нет. Не многим, правда, дано с позиций высокой науки проникнуть в глубинный смысл сего процесса, построить и развить соответствующую теорию. Провинция H. — не то место, где легко утвердиться привычке к мытью, ибо в силу вековых традиций тут мылись не больше трех раз в жизни. Чаще два: при рождении и перед положением в гроб. И лишь толстосумы, вельможи да высокоученые мужи позволяли себе еще такую роскошь перед вступлением в брак. Деда же Чжу Шэньду, жившего на исходе девятнадцатого века, коснулись новейшие заморские идейные течения, и он, отважившись, решительно, бесповоротно восстал против застарелых традиций предков, соорудил бассейн и принялся ратовать за купание — ежемесячное, представьте себе, так прямо и заявил во всеуслышание, — идея для того времени неслыханная, умопомрачительная. Так что дни свои он кончил в тюрьме, умер голодной смертью, обвиненный в «растлении масс» и «порче нравов». Спустя пять лет «император Великой Цин»[16] вернул деду доброе имя и почтил посмертным титулом «справедливого совершенного мужа».

С той вот поры и распространилось по провинции Н. купальное поветрие. Доводы отыскались даже в классическом древнем «Великом Учении» — дескать, купание, наипаче же соединенное с постом, весьма способствует очищению помыслов, выпрямлению душ, укреплению тела, упрочению семьи, оздоровлению государства, умиротворению Поднебесной. Таким образом, надлежащее толкование открыло купанию широкие горизонты, и местными жителями оно стало восприниматься как добродетель. Следующему поколению, однако, пришлось пережить новое потрясение, когда Чжу Исинь, отец Чжу Шэньду, стал приглашать в бассейн дам. Это буквально произвело сенсацию! Благородные мужи пришли в ужас от «притона», где склоняют к разврату порядочных людей. Споры об этом вышли за рамки куповедения. Настал час, когда почтенные благородные мужи провинции Н. сочли Чжу Исиня оборотнем, навлекающим потопы и нашествия диких зверей, и из-за стен родовых поместий зловеще понеслось: «Смерть Чжу Исиню, иначе смутам не будет конца». Рассказывают, что, когда одной благонравной даме предложили совершить омовение в бассейне Чжу Исиня, она так возмутилась подобной дерзостью, что схватила нож и отсекла себе левое ухо, оскверненное «дьявольским соблазном». Предания об этой «страстотерпице» запечатлены в летописи бывшего уезда В., каковой впоследствии — тому уже лет тридцать — стал городом.

Наш Чжу Шэньду с младых ногтей впитал этот мятежный дух новаторов и пионеров, дух преждерожденных, плывших против течения, увлекая за собой Поднебесную, и, погружаясь в штудии физиологии и гигиены, а в минуты отдохновения воздыхая о «цветочках да снежинках», он в то же время направил свой волевой импульс на создание новой науки — куповедения. Пятнадцать лет ушли у него на семитомный труд «Основы куповедения», включивший в себя такие главы, как «Организм и купание», «Купание и кровеносная система», «Купание и пищеварительный тракт», «Купание и дыхательная система», «Купание и кожный покров», «Купание и волосяной покров», «Купание и костяк», «Купание и психогигиена», «Купание и юношеская гигиена», «Купание и гигиена среднего возраста», «Купание и семья», «Купание и государство», «Рабочее купание», «Купание в военных условиях», «Купание и вода», «Купание и мыло», «Баннология», «Купальное костюмоведение», «Научный подход к растиранию спины», «Массажеведение», «Методология купания», «Исследования по температуре воды», «Полотенцеведение», «Побочные эффекты купания», «Купание и политика», «История концепций купания», «Купание и антикупание», «Купание и некупание», «Уровни купания», «Контроль за результатами купания», «Дополнения к куповедению», «Дополнения к куповедению. Продолжение, пп. 1–7». По широте его воззрений мы вправе полагать, что он шагал плечом к плечу с лучшими из лучших Земли.

Сей труд был переведен на добрый десяток языков, и две конституционные монархии отметили грандиозность семитомной эпопеи присуждением Чжу Шэньду почетных ученых степеней их величеств. Так что он прочно утвердился на троне лидера куповедения — на пять тысяч лет в глубь веков и на пять столетий вперед как в границах священного Китая, так и за пределами оных.

Ежевечерне к дому Чжу Шэньду стекались потоки гостей, в первую очередь юных адептов, коими постоянно полнилась просторная гостиная. Все разговоры, перешептывания и даже улыбки молодых людей были накрепко привязаны к семитомнику «нашего многоуважаемого Чжу». Те из них, кто питал склонность к мелодекламации, при всеобщем внимании зачитывали наизусть целые куски, слово в слово. Иные, предпочитавшие витийствовать о южных небесах, северных морях, о вершинах в облачной дымке, по первому впечатлению, далеко удалялись от главной темы, но в конце концов и они ухитрялись вставлять в свои опусы какие-нибудь цитаты (даже со знаками препинания) с такой-то строки такой-то страницы такого-то тома все того же семитомника, за что вознаграждались взглядом многоуважаемого Чжу. Некоторым свою чистосердечную преданность глубокоуважаемому Чжу удавалось выразить даже сквозь заикание и косноязычие… У краснобаев речи текли рекой, их иногда заносило, порой за пределы дозволенного. В общем, звезды жались к луне, птицы ловили ветер, и каждый старался показать себя.

Выделялась в гостиной женщина высоких добродетелей и изящного сложения, не совсем ясного возраста, с нежным, как молоко, голоском и в очках, которые она то снимала, то надевала, вытягивая при этом губки и вызывая симпатии окружающих. Она, разумеется, верховодила молодыми гостями. Имя ей было Юй Цюпин.

День ото дня жизнь в городе В. становилась лучше, и у Чжу Шэньду жизнь тоже день ото дня становилась лучше. Семитомник вот-вот должен был одеться в твердый переплет, автор, необычайно воодушевленный, целых четыре месяца потратил на тщательнейшую доработку, прошелся по всему тексту, заменив в общей сложности семь слов и шесть знаков препинания и выдвинув при этом целый ряд соображений по поводу верстки, шрифта, даже отдельных литер, предложил Юй Цюпин подготовить для второго издания текст послесловия на 752 знака. Она же высказалась в том смысле, что по завершении «Послесловия» ей следует взяться за написание «Комментированной биографии Чжу Шэньду», и хорошо бы ему привести в порядок свои фотографии с младенческих лет по сю пору, а также собрать воедино черновики и рукописи. Достопочтенный Чжу удовлетворенно улыбнулся, но тем не менее пробурчал:

вернуться

16

Цин — маньчжурская династия, правившая в Китае с 1644 по 1911 гг.