На этот раз – удалось. Но кто знает, что будет в следующий…
Айвен изучал взглядом Байерли, который был старше его всего на несколько лет. У обоих – одинаковые карие глаза, темные волосы и оливковая кожа, характерные для барраярской военной касты (или аристократии – не важно, как ни назови), практиковавшей близкородственные браки, да и для большинства барраярцев, впрочем, тоже. Бай был чуть ниже и субтильнее Айвена – высокого (шесть – футов, один дюйм[1]), широкоплечего, находившегося в прекрасной физической форме. Да, Байерли явно не хватало Деплена, который бы его погонял, чтобы тот выглядел как офицер Имперского генштаба с пропагандистского плаката. Зато глаза у Бая – когда не косили от разврата – были той потрясающей красоты, что отличила его славный (или бесславный) клан, с которым Айвен был связан в своем родовом древе несколькими веточками. Вот одна из проблем, с которыми сталкиваются форы: ты обнаруживаешь, что связан родственными узами со всеми, с кем предпочел бы не иметь ничего общего. И ни один из них не постесняется обратиться к тебе с просьбой об одолжении.
– Чего тебе надо, Байерли?
– Какая прямолинейность, Айвен! С такими манерами ты никогда не станешь дипломатом.
– Я год проработал на Земле помощником военного атташе в барраярском посольстве. Там дипломатии более чем хватало. К делу, Бай. Я хочу в постельку. И ты, судя по твоему виду, тоже.
Бай сделал большие глаза:
– Как, Айвен! Это приглашение? Я весь трепещу!
– В один прекрасный день, – прорычал Айвен, – я отвечу на твою старую подначку «да» – исключительно чтобы полюбоваться, как тебя хватит удар.
Бай прижал руку к сердцу и с тоской в голосе нараспев произнес:
– Так тому и быть. – Он допил воду и оставил роль соблазнителя. Неопределенно-вкрадчивое выражение, обычно присущее Байерли, исчезло. Лицо его внезапно сделалось суровым и исполненным решимости (Айвен всегда считал это тревожным сигналом). – На самом деле у меня к тебе маленькая просьба.
– Так я и думал.
– Это вполне в твоем стиле. Можно сказать, я даже оказываю тебе добрую услугу: я бы хотел, чтобы ты снял девушку.
– Нет, – ответил Айвен, отчасти, чтобы послушать, что на это скажет Бай.
– Да ладно тебе, ты ж только и делаешь, что снимаешь девиц.
– Но не по твоим рекомендациям. В чем тут подстава?
– Экий ты подозрительный, Айвен! – скривился Байерли.
– Ага.
Бай пожал плечами, сдавая позиции.
– К сожалению, у меня нет полной уверенности. И мои обязанности в отношении, как бы это сказать… э-э… чрезвычайно неприятных людей, которых я в настоящее время сопровождаю…
«…в настоящее время пасу», – без труда перевел Айвен. Люди, с которыми водил компанию Бай, по мнению Айвена, всегда бывали малоприятными. «Чрезвычайно неприятные» подразумевало… что?
– …Эти обязанности оставляют мне не слишком много возможностей проверить. Но у них к ней имеется необъяснимый интерес. Как я подозреваю – недружественный. Должен сказать, Айвен, меня это беспокоит. – Секунду помолчав, Бай добавил: – Уверяю тебя, она довольно хорошенькая. В этом отношении тебе беспокоиться не стоит.
Айвен уязвленно нахмурился:
– То есть ты хочешь сказать, что дурнушке я бы помочь отказался?
Байерли, откинувшись на спинку дивана, поднял брови.
– К чести твоей, я действительно так не считаю. Однако для стороннего наблюдателя это будет выглядеть правдоподобнее. – Он вытащил из кармана маленький пластиковый снимок и протянул Айвену.
Фон был слишком размытый, толком не разберешь, но на этом фоне шагала по тротуару сногсшибательная молодая женщина. С виду – где-то от двадцати до тридцати стандартных лет, что, впрочем, ничего не говорило о ее настоящем возрасте. Темные волосы, сияющие глаза, кремовый топ оттеняет необычную смуглую кожу. Прямой нос, волевой подбородок. Либо это естественное лицо, данное ей от рождения, либо работа настоящего художника – в нем совсем не ощущалось безликости, присущей обычной пластической хирургии, стандартного штампа, биологического идеала, утратившего свою привлекательность от бесконечного тиражирования. Длинные ноги в коричневых брюках, облегающих как раз в нужных местах. Приятно полная фигура. Приятно полная. Если лицо у нее естественное, то, может, другие примечательные особенности – тоже? Сопротивление Айвена стало ослабевать.