Даже исанские интернационалисты, заброшенные весной в крымский лес в качестве инструкторов по минно-взрывному делу и находившиеся при постоянном внимании командования, отмечали: «В конце апреля 1943 г. наш каждодневный рацион состоял из листьев деревьев, коры, травы и т. д. Трудности, которые пережила наша группа с апреля 1943 г. невозможно описать. В течение 3 месяцев нам в равной степени приходилось бороться против немцев и голода; изолированные в глубоком тылу противника члены группы умирали один за другим, и среди них мой дорогой друг каталонец Альфонсо Гасулья. Всю ночь 30 мая я[235]провел подле него, опасаясь, что он не дотянет до рассвета. Кишечная инфекция, вызванная тем, что мы ели коренья и траву, уже убила многих товарищей. Теперь она убивала его. В 4 часа утра 31 мая мой незабвенный товарищ умер у меня на руках…Вскоре Роке оказался в госпитале в Сочи. Там он узнал, что в лесах и на тропах Крыма – этого незабываемого края, «в боях и в невзгодах», потерял в весе 25 кг. Мой вес был 47 кг. Кожа да кости»[236].
В дальнейшем, в связи с разрастанием партизанской войны и переходом большой части местного населения горных и прилесных деревень, изменениям в отношениях с добровольцами из числа татар (часть которых перешла на сторону партизан), а также усиления снабжения, голод отступил, но по воспоминаниям партизан, сыто жить не приходилось[237]. Особенно во все периоды борьбы ощущался недостаток соли, добывать которую выделялись специальные группы[238].
Конечно, голод вызывался как отсутствием постоянного снабжения с Большой земли, так и отношением с враждебным населением прилесных деревень, и в сознании партизан был накрепко связан с разгромом продовольственных баз в конце 1941 – начале 1942 г. когда партизанское движение Крыма утратило более 60 % продовольствия и средств МТО, что не позволило партизанским районам и отрядам функционировать без посторонней помощи.
Непростой оказалась судьба и у спасенных партизан. Как вспоминал И.Г. Генов: «Почти двенадцать месяцев провели мы в лесах и горах Крыма. Нас мочил дождь, заваливал снег, мы мерзли в суровые холода. Зимой и ранней весной нам пришлось спать по 12–14 человек в одной землянке, одетыми, обутыми – каждую минуту можно было ждать сигнала боевой тревоги. Нас донимал голод. Все это не могло не сказаться на состоянии организма. Когда после «санобработки» нас стали взвешивать, я ахнул: год назад весил 76 килограммов, а теперь – 52…»[239]. Начальник Сочинского эвакогоспиталя № 2120 военврач 1‑го ранга Р.И. Штекелис 8 октября 1942 г. информировал секретаря Крымского ОК ВКП(б) В.С. Булатова о том, что в спецгруппе по госпиталю находится 170 партизан из Крыма, в т. ч.: тяжело раненых – 6 человек, легко раненых – 1, здоровых, нуждающихся в отдыхе – 50, женщин-беременных – 2, больных – 111 (из них с безбелковыми отеками – 54, с авитаминозом и упадком питания – 57 человек)[240].
238
Т.М. Солощенко. Партизанское детство // Старый Крым в огне Великой Отечественной войны. Симферополь: ООО «Издательство «Доля», 2015. С. 272.