Понятно, что армия состоит не только из командиров. На поле боя исход сражения решают солдаты. Представители пролетариата, «самого передового революционного класса», и крестьяне, получившие землю, надевая красноармейскую форму, защищали свою народную власть. Их командиры защищали Родину, свою честь и будущее.
По названию новая армия была из рабочих и крестьян, а по составу по-прежнему оставалась рабоче-крестьянско-дворянской! И это при господстве теории классовой борьбы. При самом ожесточенном воплощении ее в жизни. Удивительно.
Для большей наглядности приведем несколько красноречивых цифр. Из 20 командующих фронтами 17 человек (85 %) были кадровыми офицерами старой армии. Начальники штабов фронтов все до одного бывшие кадровые офицеры.
Из 100 командующих армиями военными специалистами были 82 человека.
Из 93 начальников штабов армий 77 были кадровые офицеры.
Военные специалисты преобладали и на среднем командном уровне: командир полка – командир батальона.
Бывшие генералы и офицеры занимали свыше 90 % преподавательского и строевого состава военных академий, высших школ, ускоренных и краткосрочных командных курсов[22].
Приведенные примеры наглядно показывают, что Красную армию создавали генералы и офицеры Императорской армии.
Именно эта новая армия, созданная на основе традиций Русской Императорской, остановила иностранную интервенцию, победила в гражданской, а затем в Великой Отечественной войне.
Боевой восемнадцатый год
Возвращаемся, однако, в год 1918-й. В результате измены Муравьева был оголен Восточный фронт. Чем не преминули воспользоваться взбунтовавшиеся против советской власти части Чехословацкого корпуса. Как уже было сказано выше, этот корпус был создан русским командованием из военнопленных австро-венгерской армии для борьбы против Германии. После революции он был направлен в Европу через Дальний Восток. Во время следования произошло восстание против советской власти. Вскоре чехословацкие части захватили многие города на Транссибирской магистрали и развернулись на Москву. В это время в Самару съехались некоторые депутаты разогнанного Учредительного собрания. Эти депутаты создали комитет (так называемый Комуч), который объявили единственным законным правительством России. Политическое руководство стран Антанты с радостью поддержало его, поскольку это позволяло им действовать в России на вполне «законных» основаниях, включая поддержку антибольшевистских вооруженных формирований. Считается, что с этого времени началась гражданская война в России, хотя мы видим, что военные столкновения внутри страны уже длились несколько месяцев.
К лету 1918 года над советской Россией начали сгущаться тучи.
Вслед за чехословаками вновь восстали оренбургские казаки атамана Дутова. 3 июля они вторично заняли Оренбург.
За ними подняли голову контрреволюционные силы Сибири. Они быстро утвердились почти на всей огромной территории Западной Сибири. После чего при поддержке чехословацких отрядов приблизились к Екатеринбургу и распространили свое влияние вдоль Сибирской железной дороги.
Добровольческая армия (тогда еще немногочисленная) попыталась овладеть Екатеринодаром. При третьем штурме города погиб Л.Г. Корнилов. Вступивший вместо него в командование генерал А.И. Деникин начал отступление с остатками Добровольческой армии обратно за Дон.
«12 февраля в 3 часа дня потянулись через Дон, направляясь на Старочеркасскую станицу, дружины молодежи, офицеров и некоторых старых казаков. С ними, в коляске на паре лошадей, ехал сытый, круглый, черноусый генерал – вновь избранный походный атаман Попов. Всего вышло 1500 человек, пополам пехоты и конницы с пятью орудиями и 40 пулеметами. Это было все, что дало на свою защиту пятимиллионное население Дона с несколькими тысячами одних офицеров.
Атаман Назаров с Кругом остался в городе без всякой охраны.
В 5 часов дня в Новочеркасск вошел Голубов, окруженный трубачами и казаками, а за ними черной лентой тянулись толпы матросов и красногвардейцев»[23].
Белое движение тогда испытывало серьезные трудности не только в пополнении численности армии. С самого начала обозначились внутренние противоречия, которые так никогда и не были изжиты. Обратимся вновь к самому твердому приверженцу Белой идеи генералу Краснову: «Он не верил солдатам и мало верил казакам. Он помнил, как казаки 3-го конного корпуса и туземцы предали его Керенскому, он помнил, как в Быхове солдатская толпа кидала в него камнями и грязью и осыпала ругательствами. Он прошел Голгофу крестного пути русского офицерства, а такие вещи не забываются и не прощаются. Он верил только в офицеров. Он считал, что железною рукою безпощадной мести и расправы со всеми изменниками только и можно восстановить порядок, заставить повиноваться серое безсмысленное стадо казаков и солдат и спасти Россию. А для этого надо было ждать где-то, где бы можно было ждать или того времени, когда союзники придут к нему на помощь, или самому искать этих союзников – в Персии, в Индии, где угодно. Вся ставка его была на союзников, и до дня соединения с ними, надо было во что бы то ни стало спасти и сохранить ядро Российской Армии – ее офицеров».