Появление Антонии вернуло его в мир живых. Она села рядом, явно довольная результатами.
– Трогай, денек-то прошел не зря.
Лейтенант повернул ключ зажигания, сгорая от нетерпения узнать причину такого торжества.
– Так что вам поведали мертвяки?
– Что не нужно очень-то доверять разглагольствованиям адмирала.
– Мм… А в чем подвох?
– Я увидела надгробие семьи Жуфлю. Красавчик Марк не солгал: мать умерла полтора года спустя трагедии.
– Но?… Ведь есть же и «но», патрон?
– Его сестра-близнец последовала за матерью в могилу. Только знаешь, где здесь собака зарыта?
– Могила, собака зарыта… не очень хорошо с вашей стороны так говорить.
– Я не шучу, Милош. Сестра умерла в июне этого года. Совсем недавно… а он скрывает свежую печаль… Это же близнец, его второе «я»…
– Черт возьми… Неплохо, согласен.
– С завтрашнего дня займешься им и его окружением. Аккуратно поспрашиваешь соседей и знакомых, я тебе доверяю.
Антония могла полагаться на помощника, тот уже освоил ее методы работы. Но и привычку анализировать тоже, а она упустила это из виду.
– Если я размотаю ниточку до конца, патрон, то ваша теория потонет: так мы перестаем искать раввина, а идем по следу совсем другого убийцы…
«Жак считает: Милош начинает надоедать. Ладно, спокойствие, думай, как его вразумить… Ага, он же сам заговорил о подвохе, думаю, и мой сработает».
– Класс, реагируешь лучше некуда, хотя и не заглядываешь далеко. А знаешь, наша проблема похожа на Гугл.
– В каком смысле?
– Гугл предоставляет лишь десять процентов информации Сети. Но так называемая глубокая паутина скрывает остальное – миллиарды миллиардов данных.
– Хм… И какая параллель с нашим делом?
– Число неизвестных деталей в нем идентично – тоже девяносто процентов. Надо копать, Милош, и поглубже. В этой свалке возможны разные находки.
– Включая и виновность Марка?
– Скажем, его пассивное соучастие. Не удивлюсь, если он знает раввина. Вот почему я тебе толкую о его связях.
– Да, теперь улавливаю вашу мысль лучше.
Удалось вывернуться. Раввина чуть было не сняли с роли – а теперь имя опять напечатано крупными буквами в самом верху афиши. Антония перевела дыхание, поклявшись себе следить за языком.
Наступал вечер. С раннего детства Милош удивлялся тому, как быстро осенью день сменялся ночью. Можно подумать, что каждое время года заключало повременный договор с солнцем. Он включил ближний свет, проверил, работают ли указатели на приборной панели, повернулся к Антонии и остолбенел: по ее лицу стекали струйки пота.
«Жак подбадривает: держись, девочка, приступы становятся привычным делом. Ты знаешь, что делать, все, что нужно, в сумке. Вот только воды нет – забыла прихватить бутылку».
– Вам плохо, патрон?!
– Легкое недомогание, пустяки.
Машина проезжала деревню, фонари уже зажглись. Оглядев Арсан при свете, Милош счел ее состояние более чем опасным.
– Вы вся зеленая… Давайте отвезу вас в больницу?
– Нет, я уже консультировалась, это вирус, пройдет само… Останови возле кафе, мне нужна вода – запить таблетки.
Милош притормозил, выскочил, открыл дверь перед Антонией, проводил ее до бистро, держась сзади и готовый подхватить.
Типично деревенское заведение – деревянные панели, вымпелы и спортивные кубки – пока пустовало. Завсегдатаи, вероятно, собираются попозже – перекинуться в картишки и опрокинуть стаканчик.
С порога Милош потребовал два стакана воды. Увидев, как выглядит Антония, хозяин – приветливый толстяк – поспешил принести заказ. Взволнованный ее состоянием, он даже предложил таблетку аспирина.
– Спасибо, мсье, не беспокойтесь, у меня всегда с собой аптечка.
Комиссар приоткрыла сумку, вынула порошки и таблетки, проглотила их, дрожа как лист. Потом откинулась к стене, ожидая, пока боль отступит.
– Уже лучше… Схожу в туалет, и поедем.
Даже улыбнулась, поднялась с достоинством и величественной походкой направилась вглубь кафе.
Пользуясь отсутствием Антонии, лейтенант обыскал сумку, перевернул вверх дном коробки с медикаментами.
Быстро переписал названия в блокнотик. И положил лекарства на место.
Глава 26
Первый скачок блохи – «веспа» [28] устремилась от Института судебной медицины в Брон. Гутван не сомневался, что найдет там Паскаля. И чутье повело его в правильном направлении. Едва доехав и осмотревшись, журналист обнаружил машину полицейского во дворе Рефика.
Ничего удивительного: Паскаль предупредил, что «пощупает» Турка. Просто удостовериться в том, что допрос действительно произойдет – нет, журналист приехал не за этим. Гораздо больше его волновала длительность беседы.
А разговор получался некороткий…
«Больше часа. Для дымовой завесы многовато, товарищ. Или попиваешь с Турком чаек, или трясешь его, как грушу. Думаю, исполняешь свой фирменный номер. А уж твоя беседа по душам – это не объяснение в любви. Рефик, вероятно, кайфует».
Большая стрелка часов показывала, что минуты на месте не стоят. Совсем закоченев в седле скутера в укрытии, Гутван отсчитывал секунды, мусоля невеселые мысли:
«Разочаровываешь меня, Паскаль, я думал, что ты другой. Увы, врешь, как и все полицейские. А я было поверил в историю с двойным расследованием. Не вышло, приятель. С этой минуты глаз с тебя не спущу».
Полчаса спустя Паскаль вышел – заметно озабоченный. Сел в машину, бросил приказ шоферу и поехал в сторону Лиона.
Только куда именно? Гутван напряг извилины.
«Логично, будем рассуждать логично… Что бы я сделал на его месте? У корсиканцев месть – блюдо, которое может подождать. Чем холоднее, тем лучше. И они готовят похороны Бонелли. Маловероятно, что Йозевич – их рук дело. Остается красавчик Вайнштейн, бывший хозяин серба, завсегдатай синагог. А кого можно встретить в еврейском доме молитвы? Раввина, дорогой мой Паскаль – точно такого же ты «не разыскиваешь». Ты меня держишь не за идиота, товарищ – за короля идиотов!»
Второй прыжок блохи – и «веспа» тормознула за кварталом Перраш, на краю полуострова, где Вайнштейн вел строительство.
И возле конторки бизнесмена Гутван обнаружил машину Паскаля.
«Логика – хорошее дело, великие умы встречаются. Впрочем, это для красного словца: видеть тебе меня ни к чему. Если я заметил верно – а я заметил верно – у Турка ты оставался полтора часа. Делаю вывод: если Еврею уделишь времени больше, значит, считаешь его фаворитом гонки. В твоей работе, дорогой, время на беседу с невиновным не тратят».
Здесь Гутвану повезло больше, чем в Броне: он отыскал закоулок и укрылся от ветра. Не боясь быть замеченным, журналист засекал длительность разговора с Вайнштейном.
А встреча продолжалась, пока вечер не вступил в свои права.
Было уже темно, когда Паскаль распахнул дверь конторы.
«Гляди-ка, два часа тет-а-тет, вам, видать, было что обсудить. Славно, товарищ, я понял: решил меня надуть. Вернее, решила Арсан, которой ты слепо повинуешься. Если старая карга хотела меня одурачить, то попала пальцем в небо. Дело «421»! Что еще она выдумает? Нет, за этим расследованием я буду приглядывать внимательно».
И последний скачок блохи – скутер доставил Гутвана к редакции.
Рабочий кабинет.
Блохи скачут и там.
В компьютере.
Журналист включил его, пробежался пальцами по клавиатуре, взялся за мышку, вошел на форум – за которым присматривал, никогда не вступая в разговор – и прочел на мониторе:
«Гиньоль Тот укого дядя служит в полицыи и дядя расказал о равине много интересного сегодня за обедом».