Иными словами, можно согласиться с тем, что чем конкретнее событие, тем меньше разных причин может порождать его. Но это количество может мыслиться сокращенным до одной причины только в случае совокупного события, т. е., в принятой ранее терминологии, События. И комплексное событие, отражающее состояние моего мозга в какой-то момент времени, разумеется, не совпадает с подобным совокупным событием. Его можно рассматривать как некое частичное, а значит, абстрактное событие. И если это так, то к нему применимы рассуждения, значимые для еще более абстрактных событий, таких как ускорение бильярдного шара, отскакивание мяча или формирование нормально работающего мозга. Иными словами, хотя количество причин, которые могли привести мой мозг в данное состояние, по-видимому, уступает количеству причин, которые могли бы привести к формированию нормально работающего мозга, нет оснований утверждать, что в свое нынешнее состояние он мог бы прийти одним-единственным способом. Это же справедливо по отношению ко всему организму в целом. И этого вполне достаточно для признания правильности нашей первой посылки.
Второй посылкой будет тезис, что мои воспоминания, трактуемые как приватные данности, именуемые в современной литературе «квалиа», отражают мое прошлое, в том числе тот физический путь, который предшествовал моему нынешнему физическому состоянию. Этот тезис тоже выглядит вполне очевидным. Разумеется, память может изменять нам, и со временем мы можем переиначивать свои образы прошлого при помощи фантазии[48]. Но трудно сомневаться, что в общем и целом наша память отражает наше прошлое. Если бы я, скажем, присутствовал на знаменитой полемике Поппера и Витгенштейна, которая состоялась в Кембридже в 1946 г.[49], то я мог бы помнить, что Витгенштейн поигрывал кочергой или же размахивал ею перед Поппером, но я вряд ли мог бы помнить, что он надувал воздушные шарики. В целом память верно отображает прошлое, а от ее ошибок можно отвлечься.
И в любом случае нет никаких оснований считать, что моя память может переиначиваться так, что если бы, скажем, Витгенштейн не брал в руки кочергу, то я помнил бы, что он поигрывал ею, и если бы он с силой размахивал ею, то я тоже обязательно должен был помнить, что он поигрывал ею. И даже если память обманывает разных людей, из этого не следует, что она рисует им одинаковый обманчивый образ, — это крайне маловероятно.
Третья посылка выстраиваемого здесь аргумента состоит в признании корреляции моих приватных состояний и поведения. Очевидно, что мое поведение скоррелировано с моими убеждениями и желаниями и что мои убеждения и желания отчасти черпают свое содержание из моих воспоминаний. Слово «корреляция» указывает здесь на то, что поведенческие различия обычно сопровождаются различием убеждений и желаний, а различие убеждений и желаний, как правило, сопровождается поведенческими различиями. Эта корреляция не является жесткой. Так, разные желания вполне могут порождать одинаковое поведение. Скажем, если бы сейчас я хотел пить и передо мной стояла банка колы, я бы взял и выпил ее. Но точно так же я поступил бы, если бы я не просто хотел пить, а хотел пить именно колу. Разные желания породили бы одинаковое поведение. Однако в большинстве случаев различие желаний порождает разное поведение. В нашем примере одинаковость поведения возникла бы только при наличии на столе банки колы. Если бы там стоял бокал с минеральной водой, соком и т. п., поведение не совпало бы.
Корреляцию ментальных состояний и поведения признают даже эпифеноменалисты — так что эта посылка тоже не нуждается в особой защите. Впрочем, эпифеноменалисты считают, что эта корреляция не может быть приравнена к каузальному влиянию. Но сейчас мы увидим, что это совсем не так.
В самом деле, совмещение трех наших посылок показывает каузальную значимость моих ментальных состояний. Если я реально мог бы прийти к своему нынешнему физическому состоянию другим путем (первая посылка) и если, как следует из второй посылки, я обладал бы тогда иными воспоминаниями (события, благодаря которым мой организм приходит в то или иное состояние, — это события, происходящие с ним и в его окружении и отражаемые в моих воспоминаниях), то, учитывая, что мои воспоминания фундируют мои убеждения и желания и что мои убеждения и желания скоррелированы с моим поведением (третья посылка), в такой ситуации я, скорее всего, вел бы себя иначе, чем веду себя сейчас, несмотря на то что с физической стороны я был бы идентичной копией своего нынешнего физического Я.
49
См.: