Помню такой случай, когда я тренировал «Спартак». Играем в Москве со «Стоук Сити» – командой, за которую в свое время выступал сам Стэнли Мэтьюз. Первый тайм в воротах Маслаченко, на второй я поставил Лисицына[3]. После игры заходит в раздевалку Александр Петрович, весь красный. Пили они водочку, и, думаю, граммов семьсот в нем уже бултыхалось. И говорит:
– Да, здорово второй тайм сыграл Маслаченко!
– Играл-то Лисицын! – фыркает его брат Андрей.
– Да пошел ты!
– Но я же тебе говорю, что играл Лисицын!
– А я тебе еще раз говорю: пошел ты!
– Ну ладно, ты у Никиты спроси, он же тренер.
– Александр Петрович, второй тайм играл Лисицын, – подтверждаю я.
Тот делает паузу и резюмирует:
– Да? Все равно здорово сыграл!
Обсуждения эти, конечно, велись не при игроках, которые были в душе. Стояли в сторонке и спорили.
Мы, еще будучи игроками, знали, что Старостины родили «Спартак», и нам они казались чуть ли не инопланетянами – по степени уважения, которое мы к ним испытывали. Даже заочно, когда они еще были в заключении. А уж потом, когда Николай Петрович стал начальником команды, не было случая, чтобы он перед игрой не поднял наш дух. Андрей Петрович тоже часто появлялся в команде, Александр – меньше, а Петр – почти никогда.
Бывало, Николай Петрович спрашивал Гуляева:
– Николай Алексеевич, сколько вам времени нужно на установку?
– Ну, минут двадцать…
Двадцать минут Гуляев говорил, и, когда время выходило, Старостин стучал карандашом по графину.
– Сейчас-сейчас, Николай Петрович, заканчиваю!
Старостин брал слово и говорил прямо противоположные вещи тому, что только что прозвучали! Установка установкой, а настрой всегда был за Старостиным. Поэтому мы его и прозвали Чапаем. Чапаев же в фильме с картошкой в руке говорил: «Как выступать будем, командиры?» – «Так-то и так-то». А он – раз им картошкой! «То, что вы говорили, наплевать и забыть, а теперь слушать, как я командовать буду!» Вот Старостина и прозвали – Николай Чапаев. И ему это нравилось.
Лично не спрашивал у Николая Петровича, правдива ли каноническая история, что братья размышляли, как бы назвать новую команду, и тут его взгляд упал на книгу Рафаэлло Джованьоли «Спартак». Но, думаю, этой версии надо придерживаться. Хотя говорили и то, что Александр Косарев, секретарь ЦК комсомола, участвовавший в основании клуба, предложил название «Спартак», поскольку в те годы Гитлеру в Германии противостояло Спартаковское движение. Помню даже стихи Михаила Светлова:
Но ведь и те спартаковцы взяли свое название из великой истории о гладиаторе, воспетой Джованьоли в XIX веке. Так что в любом случае корни – оттуда.
Авторитет у Николая Петровича был сумасшедший. Того же Гуляева Старостин ценил за его трудолюбие. Николай Алексеевич на самом деле был такой вол, который мог пахать с утра до ночи. Но такой изюминки, как у того же Бескова, конечно, у него не было. И наши игроки в пятидесятых годах по уровню превосходили своего тренера.
Помню, построил он нас и говорит:
– Мальчики, у нас сейчас пробежка – вокруг поля три круга.
Потом, глядя в блокнот, стал перечислять упражнения. Закончил, и тут подает голос Игорь Нетто, капитан:
– Этими глупостями мы заниматься не будем.
Выходит на поле Старостин – прямо с электрички. Видит, что страсти закипают, и сразу:
– В чем дело?
– Как в чем, Николай Петрович? – возмущается Нетто. – Они не дают нам тренироваться, нуднятину какую-то предлагают! Мы же хотим пропотеть, нагрузиться!
У Гуляева были большие паузы между упражнениями, а Нетто понимал, что команде нужна более интенсивная работа. Мы хотели работать больше, чем тренеры предлагали!
Старостин видел это и говорил:
– Слушай, Николай Алексеевич, неужели ты не видишь, что имеешь дело с профессионалами? Ну дай им тренироваться так, как они хотят. Они же не отлынивают, а, наоборот, желают нагрузиться.
Думаю, что на панно с великими игроками и тренерами «Открытие Арены», которую я люблю, должен быть Николай Гуляев. Он – один из всего двоих людей в истории клуба, которые выигрывали золотой дубль и как игроки, и как тренеры. Причем делал это два раза как игрок и один раз как тренер. Да, ему выпало работать, наверное, с лучшим поколением в истории клуба. Но не зря же Николай Петрович называл его «мулом» – за то, что он мог пахать двадцать четыре часа в сутки!
3
Этот эпизод, вероятнее всего, произошел во время другого матча: в игре со «Стоук Сити» Лисицын заменил Маслаченко на 77-й минуте.