Я беседовала с консультантами, терапевтами и созависимыми. Я читала все доступные книги по этому предмету и связанным темам. Я перечитывала основы – книги по психотерапии, которые выдержали испытание временем, – ища в них применимые на практике идеи. Я ходила на встречи Ал-Анон, в группу самопомощи, основанную на «Двенадцати Шагах» Анонимных Алкоголиков, но «заточенную» под человека, на которого воздействует пьянство другого человека.
В конечном счете я нашла то, что искала. Я начала видеть, понимать и меняться. Моя жизнь ожила. Вскоре я уже вела группу для созависимых в другом миннеаполисском лечебном центре. Но на этот раз у меня было приблизительное представление о том, что я делаю.
Я по-прежнему считала созависимых враждебными, склонными к контролю и манипуляциям, нечестными и обладающими всеми остальными качествами, которые я приписывала им прежде. Я по-прежнему видела все те особенные искажения личности, которые видела прежде. Но теперь я видела глубже.
Я видела людей, которые были враждебны: они ощущали такую глубокую обиду и боль, что враждебность была их единственной защитой против того, чтобы их снова сокрушили.
Они были такими гневными, потому что любой, кто стерпел бы то, с чем мирились они, был бы таким же гневным.
Они стремились к контролю, потому что все вокруг них и внутри них вышло из-под контроля. Дамба вокруг их жизней и жизней людей, окружавших их, вечно грозила прорваться и затопить вредоносными последствиями всех и вся. И казалось, что никто кроме них этого не замечает и что всем наплевать.
Я видела людей, манипулировавших другими, потому что манипуляция казалась единственным способом чего-то добиться. Я работала с людьми, которые были нечестны, потому что системы, в которых они жили, не подразумевали честность.
Я работала с людьми, которые думали, что сходят с ума, потому что принимали на веру такое количество лжи, что уже не понимали, где реальность и что она такое.
Я видела людей, которые были настолько поглощены проблемами других, что у них не было времени выявить или разрешить свои собственные. Это были люди, которые так глубоко – и часто разрушительно – любили других людей, что забыли, как нужно заботиться о самих себе.
Созависимые чувствовали себя ответственными за столь многое, потому что окружавшие их люди не чувствовали себя ответственными даже за малое; созависимые просто закрывали собой брешь.
Я видела исстрадавшихся, растерянных людей, которые нуждались в утешении, понимании и информации. Я видела жертв алкоголизма, которые не пили, но тем не менее становились жертвами алкоголя. Я видела жертв, отчаянно силившихся обрести хоть какую-то власть над своими палачами. Они учились у меня, а я училась у них.
Вскоре я начала проникаться кое-какими новыми убеждениями относительно созависимости. Созависимые не в большей степени безумны или больны, чем алкоголики. Но они испытывают такую же или еще бо́льшую боль. Они проходят через свою боль без анестезирующего воздействия алкоголя, наркотиков или других «приходов», доступных для людей с компульсивными расстройствами. А боль, которую причиняет любовь к человеку, попавшему в беду, может быть очень глубокой.
«Химически зависимый партнер притупляет свои чувства, а не злоупотребляющий [веществами] испытывает двойную боль – облегчаемую только гневом и, время от времени, фантазиями», – писала Дженет Геринджер Войтиц в статье из книги «Созависимость, неотложная проблема» (1)[7].
Созависимые такие потому, что идут через свою боль трезвыми. Неудивительно, что созависимые – настолько сумасшедшие. Кто не спятил бы, пожив с людьми, с которыми живут они?
Созависимым трудно получать информацию и практическую помощь, в которых они нуждаются и которых заслуживают. Достаточно трудно убедить обратиться за помощью алкоголиков (или других людей с серьезными проблемами). Еще труднее убедить созависимых, что у них есть проблемы, – ведь по сравнению с алкоголиками они кажутся нормальными. Но не чувствуют себя таковыми.
Созависимые страдали, оставаясь фоном, декорацией для больного человека. Если он выздоравливал, выздоравливал и созависимый. Вплоть до недавнего времени многие консультанты (такие как я) не знали, что сделать, чтобы помочь им. Иногда созависимых обвиняли; иногда их игнорировали; иногда рассчитывали, что они волшебным образом вернут себе форму (архаический подход, который не срабатывал с алкоголиками и не помогал созависимым). С созависимыми редко обращались как с личностями, которым нужна помощь, чтобы поправиться. Им редко назначались персонализированные программы реабилитации от их проблем и их боли. Однако в силу своей природы алкоголизм и другие компульсивные расстройства превращают всех, кого затрагивает болезнь, в жертв – в людей, которые нуждаются в помощи, даже если не пьют, не употребляют наркотики, не играют в азартные игры, не переедают и не преодолевают никакую компульсию.