Минералы разрушаются по-разному. Твердый и хрупкий касситерит раскрошивается, черно-бурые кристаллы вольфрамита колются на тончайшие пластинки, мягкий молибденит размажется так, что от него и следов не остается.
Золотинки, высыпанные Тарасовым на бумагу, были хорошо окатаны, однообразны и по форме, и по размерам. Иначе говоря, были типично россыпными.
В третьей коробке он обнаружил связку ключей — металлических пластинок полсантиметра шириной, длиной пять-шесть сантиметров и не толще миллиметра. На конце каждой пластинки была сделана небольшая напайка из металла желтого цвета, напоминающего золото. Вместе с ними маленький черный квадратик — аспидная доска.
Ключи служат для определения пробы золота, то есть содержания чистого золота в образцах или изделиях. Техника работы с ними чрезвычайно проста. На аспидной доске или на неглазурованной фарфоровой пластинке, «бисквите», проводят черту золотинкой или предметом, пробность которого собираются определить, а потом подбирают ключ, дающий такую же черту. Чаще всего черта будет золотисто-зеленая, но разных оттенков. Когда ключ подобран, останется прочитать выбитую на нем цифру[6].
Тарасов подобрал черту для своих золотинок и прочитал на ключе: «875». Золото оказалось очень чистым, и это еще раз подтвердило, что оно взято из россыпи.
Как правило, в руде, в коренном источнике, золото содержит разнообразные примеси серебра, меди, железа, теллура или других элементов. По мере транспортировки золотинок в воде эти примеси окисляются, растворяются и выносятся, как говорят, «выщелачиваются», а сами золотинки становятся все чище и чище. Иногда, правда, на поверхности золотинок образуются корочки из труднорастворимых соединений серебра, меди или железа. Такие корочки в старину называли «рубашками».
Занявшись находкой, геолог не заметил, как кончился обеденный перерыв. Начали собираться сотрудники. Людей, утерявших золото, среди них не нашлось, но почти все подтрунивали над Тарасовым. Сходились на мысли, что коробочки можно снести в магазин «Золотоскупка» и неплохо отпраздновать назначение.
В ответ на шутки Тарасов смолчал и отнес коробочки с золотом в кассу треста, попросил лишь разрешения оставить у себя ключи.
— Настоящего горняка и разведчика только на золоте и проверяют, — назидательным тоном рассказывал один из стариков проспекторов. — Первым делом вот так же подложат новенькому человеку золотишка горсточку и подсматривают, что, мол, он делать-то будет. Если человек тот правильный, стоящий, то он, конечно, посмотрит, глазами пощупает и все поймет: откуда золото, какой пробы, сколько и зачем положено. Тот, кто с разведкой дело имеет или в тех местах впервой, обязательно в руках пощупает, повертит, ножичком чиркнет. И проверяй не проверяй — после правильного человека все как есть золотинки на месте останутся. На другой раз ему уже начинают разные камни давать, спрашивать, откуда, мол, они и что содержат. Чтобы ни соврал, перечить не станут. А вот уж на третий раз дадут ему ковш или лоток с пробой породы, а туда считанных золотинок кинут. Если все на месте останутся, считай, что проверку прошел сполна, окончательно.
— Рассказывают, что такую проверку учинили Обручеву, старейшему из русских геологов, работавшему в Сибири, — поддержал разговор кто-то из инженеров. — Было это много лет назад. Молодой Обручев, окончив курс Горной академии, приехал работать на один из сибирских приисков и оказался там первым разведчиком с высшим образованием. Ну, конечно, устроили банкет по случаю благополучного прибытия из Санкт-Петербурга нового горного офицера — так в былые времена называли горных инженеров; подпоили его как следует, а потом давай всякое подсовывать. Определите, мол, а то мы люди темные, не знаем. Молодой геолог поглядел да и говорит: «Это медная руда, а вот это — мороженое медвежье сало». Ну, понятное дело, общий восторг. Сразу в него поверили.
— Не всегда проверка, даже самых больших специалистов, проходит благополучно, — заметил Тарасов. — Я знаю, например, что однажды геологи, работавшие под Ташкентом, в веселую минуту подсунули приехавшему их консультировать академику Ферсману несколько кусочков кристаллического сахара, который часто можно было встретить на местных базарах. Для его изготовления в густой раствор сахара опускают несколько суровых ниток. Через некоторое время на нитках появляются кристаллики то белого, то желтоватого цвета, хорошо ограниченные и по-своему красивые. Ну вот Ферсмана и попросили: «Скажите, мол, пожалуйста, какой это минерал?» Просьба прозвучала так невинно и убедительно, что академик, не заподозрив подвоха, аккуратно завернул кристаллы в бумагу и взял с собой, чтобы подвергнуть исследованиям. Вечером обман раскрылся, когда во время ужина к чаю подали целую миску точно таких же кристалликов. Посмеялись досыта!
6
Раньше пробу золота, серебра, платины определяли в единицах, обозначающих число частей металла в 96 частях сплава (от русского фунта, содержащего 96 золотников). С введением метрической системы мер пробу (кстати говоря, само слово «проба» греческое и означает испытание) стали определять в десятых долях процента, а кое-где на Западе ее определяют в каратах, то есть в тех же единицах, в которых определяют размеры драгоценных камней (карат равен 0,2 грамма).