Отношения между разведками складывались прекрасно, особенно в 1932–1933 годах, когда ответственным в чешском Генеральном штабе за проведение разведки являлся генерал Прхала — сторонник союза с Польшей. Тогда был заключен (3 февраля 1933 года) секретный польско-чехословацкий договор, касавшийся организации сотрудничества в сфере радиоразведки и курьерской деятельности.
В 1934 году отношения между разведками начали ухудшаться, полковник Е. Энглихт отставил свой визит в Чехословакию. В то же время в 1936 году чехи потребовали ликвидации польской разведывательной резидентуры в Праге и пересмотра принципов заключенного ранее договора о сотрудничестве. Л. Гондек в одной из своих работ утверждает, что чешская сторона под влиянием тогдашней политической эволюции своего правительства вынуждена была прервать разведывательное сотрудничество с польским II Отделом, даже не сохраняя его в части, касающейся немецкой проблематики. В действительности же Чехословакия начала подпадать под советское влияние и идеи Сталина. Поэтому полковник Драгач и полковник Моравец не видели смысла дальнейшего антисоветского сотрудничества с польский разведкой. В то же время в ответ на польское «Pro memoria»[14] от 20 января 1936 года чешская разведка по-прежнему высказывала намерение взаимодействовать на немецком фронте. Реакция полковника Т. Пелчыньского была очень резкой: «Мы рассматриваем заявление полковника Моравца и полковника Драгача как отказ от коллаборационизма на разведывательном направлении… Полная ответственность за прерывание ранее заключенного договора о разведывательном сотрудничестве падает на чешскую сторону».
На переломе 1937–1938 годов чешский Генеральный штаб снова вышел с предложением восстановить сотрудничество военных специальных служб. Можно предположить, что за этим предложением стояло желание начать серьезные политические переговоры. В этом направлении чешские военные атташе в Москве (полковник Дастих) и Бухаресте (полковник Т. Буда) провели зондажные беседы с представителями польской разведки. В обоих случаях резиденты польской разведки (подполковник Т. Закжевский и майор Малечиньский) отнеслись положительно к представленным предложениям. Однако руководитель II Отдела полковник Пелчыньский, так же как в 1936 году, приказал прервать переговоры с Чехословакией. Только в марте 1939 года, когда Германия захватила Чехию и Моравию, II Отдел заинтересовала чехословацкая проблематика. Во второй половине марта 1939 года в Польшу прибыл майор Бартик, руководитель контрразведки чешского Генерального штаба, который впоследствии эвакуировался в Англию. Он представил много предложений антинемецкого разведывательного сотрудничества. Однако быстро меняющаяся международная обстановка складывалась таким образом, что развить это сотрудничество не удалось.
Л. Гондек в одной из своих монографий упомянул о польско-английском разведывательном сотрудничестве на немецкой территории, которое началось в 1939 году. После визита в Варшаву генерала Клейтона подполковник Шелли, советник английского посольства, а в действительности работник Интеллидженс сервис, выступил с инициативой о сотрудничестве как в информационной области, так и радиоразведывательной. Весной 1939 года в радиоразведывательном центре II Отдела, в Пырском лесу, прошла встреча английских и польских специалистов. Контакты же, касавшиеся изучения территории советской России, были установлены намного раньше и успешно развивались на этом направлении. В этой сфере польская разведка являлась равноправным партнером. Доказательством этого являлась именно заинтересованность английской разведки в августе 1938 года возможностями изучения немецко-советского сближения. В то же время четырьмя годами ранее, 3 августа 1934 года, в Лондоне в отеле «Гросвенор», прошла тщательно законспирированная конференция представителей II Отдела (поручик Е. Незбжицкий и Оскар Сандер) и Интеллидженс сервис (полковник Менсис, заместитель руководителя SIS, майор Шелли, руководитель центра Ближнего Востока в Иерусалиме и майор Р.Н. Плоден). Основной целью этой конференции было оказание англичанами помощи при создании польской разведывательной резидентуры в Персии, направленной против России. Ее деятельность рассчитывалась на долгосрочный период, особенно в случае польско-советского вооруженного конфликта. Помощь английской стороны должна была заключаться в организации связи польской резидентуры с Центром, обмене разведывательной информацией, касающейся Персии, и создании прикрытия для работы руководителя этой резидентуры О. Сандера. Взамен этой услуги поручик Е. Незбжицкий обещал подробно информировать о внутренней политике и мобилизационных возможностях промышленности советской России.
После годичной деятельности резидентуры в Персии (псевдоним «Радаменес») ее руководитель не достиг никаких конкретных результатов, постоянно наталкиваясь на трудности в своей разведывательной работе. На совещании в Центре в ноябре 1935 года О. Сандер обвинил английскую разведку в постигших его неудачах. С этим мнением не согласился капитан Незбжицкий, очень хорошо знавший цену английским специальным службам: «В принципе мы установили, что наше присутствие на рассматриваемой территории является никаким, что Польша на территории Ближнего Востока производит впечатление пустого звука, что дальше, чем за Босфор, не распространяется наше экономическое, политическое и персональное влияние, что все, что находится за Босфором, является фикцией. Точно в таком же положении находятся любые дипломатические и консульские учреждения, как и любые частные начинания. Это все становится или фикцией, или авантюризмом… Только одна вещь должна быть сразу же предопределена — нам необходимо уйти от рассуждения о том, что англичане обязаны для нас что-то сделать… Англичане могут сделать для нас что-то, но они этого делать не обязаны. Если мы так сформулируем отношение англичан к нам, то тогда, разумеется, мы сможем оказать влияние на эти английские возможности».
Этот эпизод польско-английского разведывательного сотрудничества представляет прекрасный пример реакции Интеллидженс сервис на попытку энергичного присутствия иностранной разведки на территории, находящейся под английским влиянием. Польские успехи на разведывательном поле в межвоенный период заставили гегемонов в этой области — Францию и Англию — с определенным беспокойством наблюдать за очередными попытками расширения присутствия польского II Отдела на территории Дальнего Востока.
В 1925 году польский Генеральный штаб направил в Японию майора В. Енджеевича со специальной разведывательной миссией. Официально он должен был занять должность военного атташе в польском посольстве в Токио. Однако в действительности главной его целью являлось создание разведывательной сети на территории Восточной Сибири. Для этого планировалось установление тесного сотрудничества с японской военной разведкой. В течение нескольких месяцев было проведено несколько конференций с руководителем японской разведки, темой которых была выработка формулы разведывательного сотрудничества против советской России. В ходе общения с представителями японской разведки выяснилось, что японцы проводят достаточно консервативную и одностороннюю разведывательную работу на советской территории. Получение информации в основном осуществлялось от внешних источников — из военных атташатов в Берлине, Варшаве и прибалтийских государствах, а также из военных миссий в Харбине. В. Енджеевич предложил направить усилия совместных сил сначала на разведывательное изучение Восточной Сибири, а в будущем на Запад от Байкала.
Также нельзя не упомянуть о факте установления сотрудничества с датской разведкой. Ротмистр Гилевич, бывший руководитель резидентуры «Бомбей» в Шецине, установил личный контакт с руководителем датской разведки, который вскоре прибыл в Варшаву и заключил со II Отделом договор о сотрудничестве обеих разведок.