...178, 136...
Затянутыми в резиновые перчатки пальцами Андо аккуратно вернул кусочек газеты обратно под кожу и несколько раз легонько прихлопнул шов. Убедившись, что больше нигде ничего не вылезает, он снова завязал на Такаяме юката и еще раз провел рукой вдоль его тела. Округлая линия живота была идеальной. Андо отошел от гроба на несколько шагов.
Внезапно у него по спине пробежал холодок. Он приподнял руку, чтобы снять с нее резиновую перчатку, и заметил, что волоски на руке встали дыбом. Андо оперся на стоявшую рядом стремянку и еще раз внимательно вгляделся в лицо Рюдзи. Веки Такаямы подрагивали, и от этого казалось, что его безмятежно закрытые глаза могут в любой момент открыться.
Звук льющейся воды неожиданно сделался очень громким. Все, кто присутствовал в комнате, были заняты своими делами, и, похоже, единственным, кто чувствовал, что с телом Рюдзи творится что-то неладное, был Андо.
...А вдруг он не умер?.. Что за идиотские сомнения! Просто газеты, набитые в тело вместо внутренностей, немного сдвинулись, и от этого показалось, что он шевелится... Но почему же ни техник, ни полицейские – никто ничего не заметил?..
Андо захотелось в туалет. Внезапно он представил себе, как Рюдзи идет по коридору и шуршит зашитой в него газетной бумагой. От этой мысли позыв к мочеиспусканию сделался нестерпимым.
3
Закончив все утренние вскрытия, Андо отправился обедать на станцию Оцука по линии JR[3]. По дороге он несколько раз останавливался и оглядывался назад. На душе у него было неспокойно. Почему? Отчего? Он и сам не знал, но на этот раз его настроение точно не имело никакого отношения к погибшему сыну. За годы своей работы Андо провел не меньше тысячи вскрытий. Так почему же именно сегодня он так разволновался? Он всегда работал очень аккуратно, и до этого дня ни разу не было случая, чтобы кусок газеты вылез наружу сквозь швы. Ничтожная ошибка, но все же ошибка... Неужели он из-за этого так переживает? Нет. Должна быть другая причина. Он зашел в первый попавшийся китайский ресторан и заказал комплексный обед. Пять минут первого – в это время рестораны обычно переполнены, но почему-то именно сегодня посетителей почти не было. Кроме Андо в ресторане обедал еще один человек – пожилой мужчина, который сидел недалеко от кассы и, хлюпая, втягивал в себя китайскую лапшу. На голове у мужчины была кожаная альпинистская шапочка. Время от времени он отвлекался от лапши и смотрел в сторону Андо.
Андо разнервничался.
...Почему он не снял свою дурацкую шапочку? И чего это он все время на меня смотрит?..
Надо успокоиться. Если он начал искать скрытый смысл в таких несущественных мелочах, значит, нервы у него напряжены до предела.
Цифры с клочка газеты, вылезшего сквозь швы на животе Рюдзи, до сих пор стояли у него перед глазами, словно отпечатавшись на чувствительной фотобумаге. Отделаться от этого видения было невозможно, как от назойливой мелодии. Даже сквозь прикрытые веки шесть цифр продолжали маячить перед ним.
...Может быть, это телефонный номер?..
Он посмотрел на розовый телефонный аппарат, стоявший неподалеку от столика, за которым сидел обладатель альпинистской шапочки. Может быть, попробовать набрать эти цифры? Хотя в городе уже давным-давно нет шестизначных номеров. Так что дозвониться куда-нибудь вообще нереально. А даже если он вдруг и дозвонится, что дальше? Вдруг он услышит что-нибудь типа: «Эй, Андо! Ты со мной утром такое сотворил... Между прочим, мне больно было. Это же надо додуматься, оттяпать у мужика яйца!» Такая вот фразочка, да еще и голосом Рюдзи Такаямы...
– Ваш заказ, пожалуйста, – услышал он над ухом невыразительный голос официанта, одновременно с этими словами на стол перед ним опустился поднос. На подносе стояла плошка риса и тарелка супа. Рис был залит подливой из жареных овощей, но при ближайшем рассмотрении в подливе оказались два перепелиных яйца – по размерам они были абсолютно такими же, как и тестикулы Такаямы.
Андо болезненно сглотнул и залпом осушил стакан тепловатой воды, который официант принес вместе с обедом. Он ни в коем случае не отрицал существование так называемого «сверхъестественного», но в данном конкретном случае чувствовал себя полным идиотом. Дались ему эти числа!
Он никуда не мог от них деться. 178, 136. Что это может означать? Шесть цифр, появившихся из живота Рюдзи Такаямы, гения кодировок.