Савелий Зотов… Третий член триумвирата. Добрый порядочный человек, отец двоих детей, Германа и Насти. Не красавец, но, как всем известно, такой бонус от природы для мужчины необязателен. Оторван от жизни напрочь по причине прочтения массы дамских остросюжетных романов. Между прочим, в свое время Савелий отбил у Федора девушку Зосю, на которой впоследствии женился[4]. Да, да, Савелий у Федора! Невзрачный Савелий у красавца Федора! И тот время от времени по-дружески упрекает друга, а Савелий смущается и оправдывается, чувствуя себя виноватым. Так они и живут.
Капитан Астахов при встрече у Митрича рассказывает о загадочном нашумевшем преступлении, имевшем место в городе, Федор выспрашивает детали, а Савелий Зотов проводит аналогию с детективным романом – абсолютно идиотскую, по мнению капитана. А Федор подливает масла в огонь, рассматривая ситуацию с философской точки зрения. Капитан хватается за голову и кричит, что они его окончательно достали своей мутной философией и бабскими книжками! А тут еще Митрич подкидывает дровишек от матушки… Хоть караул кричи!
Но как ни странно, мутная философия, бабские книжки, матушка Митрича… все это нестандартное, альтернативное и просто идиотское вкупе почему-то срабатывает! Выстреливает в цель. Капитан Астахов этого, разумеется, не признает, не тот он человек, чтобы признать, но в глубине души соглашается, что… ну да, ладно, есть что-то, совершенно случайно, разумеется, и пальцем в небо, но… да, хорошо, ладно, возможно, какое-то рациональное зерно имеет место быть.
Первым на точку явился Савелий Зотов. Как всегда. Он страшно боится опоздать и всегда приходит первым. Сердечно поздоровавшись с Митричем, Савелий занял их «отрядный» столик в углу, откуда видны бар и сцена, где под гитару поет романсы приятная девушка. Правда, не каждый день, а только по субботам. Митрич издалека вопросительно вскинул подбородок, и Савелий покачал головой, что значило: пока не надо, вот когда придут Коля и Федор…
Минута в минуту появился Федор Алексеев, верный лекторской привычке приходить вовремя. Точность – вежливость королей, любит он повторять. Улыбнулся Митричу, пожал руку Савелию, сел.
– Коля сейчас придет, – сообщил Савелий. – Я звонил, он в дороге.
– Как Зося? Дети?
– Хорошо. Тебе привет. А ты?
– В порядке.
– Знаешь, Федя, я тут подумал, а что, если махнуть на Магистерское? Как ты думаешь? Пока лето не кончилось, а? С ночевкой, как в прошлом году… Ведь хорошо же было!
– Было замечательно. Я только «за», Савелий. Сейчас спросим капитана, и вперед.
– Коля! – обрадовался Савелий, завидев входящего капитана. – Почти не опоздал.
Капитан Астахов подошел, сдержанно поздоровался. Митрич, убедившись, что есть кворум, уже поспешал со своей дребезжащей тележкой, полной даров.
– Митрич, добрый вечер! Ну и жарища! Пивко в самый раз! Что бы мы без тебя делали!
– Да ладно тебе… – Смущенный Митрич принялся разгружать тележку.
– Ваше здоровье! – Капитан припал к кружке.
Федор и Савелий переглянулись.
– Коля, что-нибудь случилось? – спросил Савелий, сделав глоток и отставляя кружку – он не любил пива и пил его исключительно за компанию.
– Когда? – горько спросил капитан, отставляя стакан. – Вчера? Сегодня? Только что?
Он был сильным и мужественным человеком, капитан Астахов, не раз бывавшим в переделках, но все мы люди и ничто человеческое… э-э-э… как там говорится? Иногда на него нападало настроение, которое он называл подведением итогов, а Федор – декадансом. Коля жаловался на собачью жизнь, глупое начальство, ненормированный рабочий день и грозился уйти к брату в бизнес. Это значило, что следствие застопорилось, свидетели путаются в показаниях, у главного подозреваемого железное алиби, разумеется, купленное, а начальство теребит и требует. К черту, кричал капитан. Задолбали! Заездили! На хрен! Хватит! Сколько можно! И еще всякие другие выразительные слова.