Безрезультатность переговоров тегеранского правительства с представителями Азербайджана усилила беспокойство всех мировых общественных кругов, имеющих отношение к азербайджанскому вопросу. Дж. Бирнс в Вашингтоне, Э. Бевин в Лондоне, И. Сталин и В. Молотов в Москве, М.Дж. Багиров в Баку пристально следили за дальнейшим развитием событий. А в Тебризе, действуя в обстановке удручающей неопределенности, искали выход из сложного положения. 18 мая Кавам с целью ответа на нападки, обрушившиеся на него, выступил по тегеранскому радио. В его заявлении говорилось: «Благодаря моей заботе и верной политике произошел поворот в советско-иранских отношениях, между нами зародилось взаимопонимание… Искренне желая мирного урегулирования азербайджанского вопроса, я приступил к переговорам с представителями Азербайджана и увидел, что они также желают разрешения дела благоприятным образом. И хотя полная договоренность до сих пор не достигнута, я уверен в том, что благодаря правильно выбранному курсу азербайджанский вопрос, волнующий весь народ, будет разрешен…
Преступные действия группы насильно навязанных народу депутатов привела страну к катастрофе. Они абсолютно необоснованно лишили Пишевари депутатского мандата, посеяли в стране семена вражды и ненависти; они ничего не сделали для благосостояния народа, зато преследовали свои интересы, посещали иностранные представительства и плели интриги…
Сейчас я стараюсь укрепить отношения со всеми странами, особенно с СССР, сохранить баланс во внешней политике Ирана, и как только будет решен вопрос Азербайджана, обещаю начать осуществление широкомасштабных реформ для повышения благосостояния населения, используя для этого прогрессивные силы общества. А те, кто будут мешать мне в осуществлении этих реформ, будут уничтожены как вредные насекомые»[800].
Заявление А. Кавама совпало по времени с телеграммой высокопоставленного сотрудника МИД СССР М. Силина Багирову и телефонным разговором руководителя Советского Азербайджана с Пишевари, что объясняется определенной обеспокоенностью Советов. М. Силин в своем послании предупреждал, чтобы со стороны советских представителей, в том числе и бакинской «тройки» не поступало в адрес Национального правительства никаких документов, письменных распоряжений или наставлений. Одновременно МИД СССР советовал позаботиться о вывозе архива Национального правительства. В связи с этой телеграммой член бакинской «тройки» генерал А. Атакишиев писал 20 мая: «Никаких бумаг и переписок и вообще письменных документов, исходивших от советских представителей и, в частности от «тройки», в делах Национального правительства Азербайджана нет и не должно быть, так как все указания и советы представителям Национального правительства принципиально всегда давались в устном порядке. Что же касается архива секретного делопроизводства Демократической партии и других правительственных учреждений Иранского Азербайджана, то накануне отъезда азербайджанской делегации в Тегеран, мы («тройка») в порядке профилактики от возможных неожиданностей, намечая с Пишевари все подготовительные мероприятия, посоветовали ему на случай осложнений вывезти в Союз с нашей помощью и архив Национального правительства»[801].
Эта явная встревоженность и стремление замести следы основывались на том, что, по разведданным советских спецслужб, иранские войска постепенно окружали Азербайджан с направлений Саингала, Саггыз, Сардашт, Мияне, Зенджан, Гилян. Все говорило за то, что под руководством нового начальника генштаба генерала Джаханбани создается «азербайджанский фронт». Столкновения 18 мая в районе Саингала выявили расхождения между декларируемой политикой правительства и планами генштаба. В тот же вечер Тебризское радио объявило, что тегеранские войска на протяжении 150 миль курдистанской границы атаковали Азербайджан. День спустя премьер Пишевари объявил, что Азербайджан находится накануне войны[802].
20 мая в беседе с редактором газеты «Кейхан» Кавам выразил серьезную озабоченность столкновением между правительственными войсками и азербайджанской армией. Он отметил, что продолжает отстаивать принципы мирных отношений с населением Азербайджана. Еще до прихода к власти он настаивал, чтобы войсковые части в Азербайджане и прилегающих районах не выходили за пределы своего расположения. Кавам заявил, что направил телеграммы командирам и ряду чиновников, чтобы они в районе столкновений совместно с азербайджанскими представителями наблюдали за режимом перемирия. А сам он сожалеет о случившемся и остается сторонником миролюбивой политики, газетчиков же просит не поднимать большого шума из-за этого конфликта[803].
21 мая тегеранские газеты опубликовали текст телеграммы Кавама к Пишевари. Сюда же Кавам включил и телеграмму военного министра генерала Ахмеди командующему 4-й армией, расположенной в Курдистане. Генерал Ахмеди писал: «Я неоднократно отмечал, что высокоуважаемый глава правительства стоит на позициях мирного решения азербайджанского вопроса. Необходимо, отказавшись от всех атакующих действий, сосредоточиться только на обороне. Еще раз подчеркиваю: нарушение этого приказа повлечет серьезную ответственность с привлечением к военно-полевому суду. Для расследования инцидента премьер-министр срочно направляет на место событий комиссию»[804].
21 мая Багиров в телефонном разговоре с Пишевари обсудил ход событий. В первую очередь обсудили три телеграммы, которые Пишевари по просьбе Багирова отправил Каваму, советскому послу в Тегеране и самому Багирову. Одобрив результаты телеграфного общения Пишевари с Кавамом, Багиров сказал: «Эти документы сейчас находятся у меня под рукой. Я их читал и они мне очень понравились. Содержание этих телеграмм показывает, что в Тегеране дела идут по-другому и Кавам не хочет портить свои отношения с вами…». Анализируя политику А. Кавама, Багиров предполагал, что, возможно, он, проводя двойственную политику, хочет угодить «и нам, и нашим «друзьям». Но, видно, дело зашло так далеко, что он не сумеет продолжать вести двойную игру. Он должен окончательно выбрать одну из сторон, снять маску и «показать свою действительную политическую физиономию». Далее Багиров, обращаясь к Пишевари, сказал: «Джафар, нет никакого сомнения, что Кавам в первую очередь думает о своем имуществе и состоянии. Он свое богатство любит больше, чем Имама, Пророка, тебя и меня. Он хочет сохранить его. Понимаешь ли это? Он не настоящий социалист и не может быть социалистом, но в душе, возможно, близок к нам. Он хочет, взяв власть в свои руки, сохранить свое состояние. Он также хорошо понимает, что многое зависит и от соседа, поэтому он вынужден идти на соглашение. Но видно, что его недолюбливают, у них имеются свои люди. Его (шаха) супругу англичане держат у себя умышленно как заложницу, как принято при торговле»[805]. Багиров просил Пишевари: «Не надо задевать Кавама. Поручи, чтобы и в печати ничего направленного против него не помещали. Ты слушал его выступление по радио от 18 числа? Многие газеты считают, что необходимо оказать помощь и поддержку Каваму для осуществления им своих обещаний. Он сам ждет помощи в этом от всех стран. Мы тоже должны ему помочь. Я во имя нашего братства прошу тебя сделать это… Знай, что наш великий и мудрый вождь каждодневно лично занимается всеми этими вопросами. За два часа до нашего разговора с тобой, в тот день, когда я болел, он сам позвонил мне и сказал поручить тебе, чтобы закончить с этим вопросом (соглашение с центральным правительством — Дж. Г.)»[806].
Посол Садчиков сообщил Багирову, что в Тебриз прибудет тегеранская комиссия для продолжения переговоров. Одновременно он сообщил иранскому правительству, что еще до отъезда комиссии он получит ее предложений. По его мнению, в этом случае вместо пустых переговоров за один-два дня можно было бы решить вопрос. Багиров, в свою очередь, информировал Пишевари, что комиссия заблаговременно представит свои предложения Садчикову, Садчиков передаст их Багирову, а тот — Пишевари.
24 мая иранское правительство представило Садчикову проект новых предложений. К первому пункту предложений от 21 апреля было сделано дополнение: глава финансового учреждения также назначается по представлению провинциального энджумена и утверждается правительством. Вторая статья была дана в следующей редакции: «Управитель Азербайджана будет назначаться утверждением правительства предложения областного энджумена Азербайджана». В связи с преподаванием на азербайджанском языке дополнительно указывалось, что после 5-го класса по программе Министерства образования занятия будут проходить на азербайджанском и фарсидском языках. Крошечные уступки предусматривались в распределении местных доходов, форсировании строительства железной дороги Тебриз — Мияне, условиях выборов в Меджлис 15-го созыва, превращении отрядов федаинов в жандармерию. Что касается земель, распределенных в результате демократического движения среди крестьян, то отмечалось, что в отношении государственных земель — халисе, поскольку правительство в принципе согласно с раздачей халисе крестьянам по всему Ирану, оно обязуется при первой же возможности внести законопроект об этом на утверждение Меджлиса. Садчиков сделал на полях проекта ряд пометок, основной целью которых было примирение сторон[807].
801
Справка по существу телеграммы тов. Силина из Москвы. 20.05.1946 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 113, л. 188
804
И. Садчиков — С. Лозовскому. Тегеранская пресса о Соглашении между иранским правительством и представителями Иранского Азербайджана. 10.07.1946 г. — ЦГА АР, ф. 28, оп. 4, д. 45, л. 95
805
Стенографическая запись переговоров М.Дж. Багирова с С.Дж. Пишевари по ВЧ от 21 мая 1946 г. — Архив МНБ АР, д. 303, л. 227-228
807
Справка о предложениях по Азербайджанскому вопросу. 22.04.-24.05.1946 г. — ЦГАППОД АР, ф. 1, оп. 89, д. 113, л. 203-208