Стаций Публий Папиний. Фиваида

[9], которую ты отцу не на радость доставил! Пусть же царем, царем увидит тебя Этеокла
скорбная тень!" — И, сказав, он длань и чело обездолил;
после же, гнев распалив, продолжил неистовей вдвое:
"Лютым и мстительным пусть называют, но Лерны останки[10]
сжечь не позволю с тобой. О если б вернуть ощущенье
трупам и с неба изгнать, из Эреба преступные души
мог я, — я сам за зверем устремился бы и за кривыми
клювами птиц — тела указать царей нечестивых.
Нет: их земля и живительный день, увы мне, разрушит!
100 И потому опять и опять повторяю: последней
силой огня пусть никто пеласгам помочь не посмеет, —
будет ослушник казнен и восполнит число заповедных
трупов: порукою мне — небеса с Менекеем великим".
Рек, и его, подхватив, понесли провожатые к дому.
А между тем из пустующих Арг рыдавшие толпы
(гонит несчастных Молва) — сироты и вдовы стремятся,
Инаха племя, — что рать полоненная. Раны у каждой
разные, облик — один: неприбраны космы повисли,
и перетянута грудь; от ногтей беспощадных ланиты
110 кровью сочатся, и плоть истерзанных рук распухает.
Первой средь горестных жен царица скорбного сонма,
то на печальных склонясь служанок, то вновь распрямляясь,
жалкая Аргия путь выбирает: ее не заботят
царство, отец, но одна надежда, одно Полиника
имя у ней на устах, — близ Дирки в чудовищных Кадма
стенах[11] хотела б она поселиться, забыв о Микенах.
Следом, с лернейским смешав калидонянок толпы отрядом,
не уступая сестре, Деипила к останкам Тидея
шествует. Жалкая, ей преступленье — недолжная ярость
120 мужа — известно уже, но — покойного не осуждая —
всё забывает любовь. С подобающим воплем Неалка
рядом — ужасна лицом, но и сожаленья достойна —
Гиппомедонта зовет. За нею — супруга пророка
держит, преступная, путь к пустому костру; а за ними
грозной Эвадны бредет отряд и менальской Дианы
сирая спутница: скорбь и жалобы в ней пробуждает
сына отвага, а та, вспоминая могучего мужа,
плачет о буйстве его и на звездное небо ярится.[12]
Их увидав меж ликейских лесов, Геката, стеная,
130 сопровождала в пути; к побережью двойному идущих
воплем фиванская мать на истмийской гробнице встречала;[13]
сей полунощный поход Элевсин оплакивал скорбный
и выносил потаенный огонь навстречу бредущим.
Их по дремучим сама направляет Сатурния тропам
и укрывает их путь от встречи с толпою туземной,
да не погибнет в ночи начинанья великого слава.
А убиенных тела своею заботой Ирида
не оставляет[14]: росой потайной и амвросии влагой
тленью подвластную плоть кропит, чтоб дольше держалась
140 и дождалась бы костра и до пламени не разложилась.
Темной заросший брадой и от раны зияющей бледен,
Орнит, который отстал от союзного войска, последним
скован ударом, в глуши бездорожья украдкою робкой
держит беспомощный путь, на обломок копья опираясь.
Он, неожиданный шум, тишину нарушавший ночную,
вняв и узрев, что женщин толпа одна от лернейской
силы осталась, — не стал о пути вопрошать и о цели
(и без того понимал), но так обратился в печали:
"Горе! Куда, куда вы? Ужель погребенья вы ждете
150 мертвых и праха мужей? — Там страж, охраняющий тени,
глаз не смыкая, стоит и непогребенные трупы
перечисляет царю. Нельзя их оплакать: и близко
не подпускают людей, — зверям лишь и птицам единым
доступ открыт. Так ужели почтит Креонт справедливый
ваше страданье? — Скорей Бусирида жертвенник лютый,
и одрисийских коней алкающих и сицилийских
можно богов умолить[15]. Несомненно, он схватит молящих —
если я знаю его — и не сверху супружних останков,
но вдалеке прикажет заклать от возлюбленных теней.
160 Лучше бежать, покамест возврат безопасен, и в Лерне
дать гробницам пустым имена бесплотные, души
дальние к сирым кострам призвать[16] — что еще остается?
Или кекропову вам — это близко, Тесей же, как молвят,
фермодонтийской гордясь победой уже возвратился —
помощь призвать? — Человеческий нрав войной и оружьем
должно Креонту внушить". — Так вымолвил, а у несчастных
слезы застыли, угас неумеренный пыл, устремивший
в путь, и единой у всех тревогою лица белели.
Именно так, когда долетит до телиц безмятежных
170 изголодавшийся рык гирканской тигрицы и самый
луг, услыхав, задрожит, — во всех разрастается ужас:
кем соблазнится, на чье заплечье набросится алчность?

9

Стих 89-90 …кормило прими у десницы, с главы вознесенной — повязь… — Креонт бросает в погребальный костер Менекея скипетр и посох — знак царской власти, и диадему. Ср. VII, 92.

10

Стих 94 …Лерны останки… — тела аргивян.

11

Стих 115-116 …в чудовищных Кадма стенах… — в Фивах.

12

Стих 123-128 …супруга пророка… — Эрифила;… к пустому костру… — Тело Амфиарая было поглощено землей вместе с колесницей. См. VII, 816-818; …менальской Дианы сирая спутница… — Аталанта; …сына… — Партенопея; …на звездное небо ярится. — Эвадна упрекает небо, потому что Канапей был повержен ударом молнии.

13

Стих 130-131 к побережью двойному… — к Истму; …фиванская мать на истмийской гробнице встречала… — Ино, дочь Кадма, на могиле сына Палемона, похороненного на Истме.

14

Стих 137-140 А убиенных тела своею заботой Ирида не оставляет… — Ср. III, 111-113, IX, 731; Гомер. "Илиада", XXIII; 185 слл.; Вергилий. "Энеида", XII, 419.

15

Стих 156-157 …одрисийских коней алкающих… — коней Диомеда; …сицилийских… богов… — Имеются в виду Киклопы, обитавшие в Сицилии и питавшиеся человечьим мясом.

16

Стих 161-162 …души дальние к сирым кострам призвать… — Ср. Вергилий. "Энеида", III, 302; и Вергилий, и Стаций упоминают обряд сооружения кенотафов (пустых гробниц) для погибших, тела которых не удалось найти. Ср. об этом Ксенофонт. "Анабасис", VI, 9.