Стаций Публий Папиний. Фиваида

кругом пошли, и часть своего снаряжения каждый
мечет в костер: поводья — один, другой погружает
перевязь в пламя, иль дрот, иль сень горделивого шлема.
[Хрипло запели в ответ многогласно стенящие пашни,
резкими звуками слух у округи рога поразили.
Рощу крик устрашил, — так трубный призыв вырывает
230 марсовы стяги: ни гнев не вспыхнул еще, ни железо
кровью не рдеет, — войны украшает обличив первой,
к чести взывая, труба, и покамест — во мгле непроглядной
кроется, чье предпочтет благосклонный оружие Маворс.]
Вот и конец[39]: пробегал истощившийся Мулькибер, тая
в пухлой золе, и, смиряя огонь, костры усыпляет
дождь проливной; но труды исчерпаны были, когда уж
солнце легло, — лишь пред позднею тьмой отступила забота.
Девятикратно уже по росе отпускала Денница
звезды с небес и, коня поменяв, до Луны подымалась
240 к ночи вечерней звездой, — созвездия ведают верно,
что в переменной чреде единственный светоч родится.
Диво, но труд завершен: встал храм громадою камня
не по младенцу велик. Являл причину созданья
изображений черед: Гипсипила данайцам усталым
здесь указует поток, здесь ползает жалкий младенец,
здесь он — лежит; чешуйчатый змей бороздою последней
холм окружает, — и ждешь: вот, мраморным древком проколот,
он извиваясь, издаст перед смертью шепот кровавый.
Жаден до зрелища битв невоинственных[40] люд возбужденный.
250 Всех созывает молва: приходят от стен и от пашен;
даже и те, для кого недоступны военные страхи,
коих исчерпанный век или юный в домах оставляет,
сходятся, — и никогда такая толпа не шумела
ни на эфирском брегу, ни на аномаевых играх.
Между холмами лежал, зеленой увенчан стеною,
дол в объятиях рощ[41]. Вокруг заросшие скалы
встали, а вал, супротив поднявшийся двух возвышений,
поле перегородил, но пространство его расширялось
долгого трав полосой и покатостью склонов в ложбинах,
260 коих подъем некрутой луговинами был оживляем.
Рать собралась и — едва на заре зарумянились пашни —
там разместилась, — тогда мужам во всеобщем смешенье
численность, облик своих и осанку оценивать было
сладко, поскольку такой веселит ожидание битвы.
Гонят туда медлительный строй — сто черных, опору
стада, быков и то же число такого же цвета
крав и телиц, над челом у которых рога не пробились.
Следом — извечный черед родителей, духом могучих,
вносят[42], — и в дивных они представлены образах были.
270 Первым тиринфский герой прижатого к персям могучим
льва, испускавшего дух, на груди своей раздирает.
Он хоть и медный, и свой, но взирать на него инахидов
ужас берет. А за ним непосредственно — Инах-родитель:
изображен на брегу, камышами заросшем, лежит он,
влево склоняясь, и льет из сосуда чеканного влагу.
Ио — следом за ним: приземленная — отчее горе! —
смотрит на Аргуса, чьи незакатны звездные взоры;
но на фаросской земле ее благосклонный Юпитер
поднял, и чтить начала Аврора гостеприимно.
280 Тантал-родитель за ней, — не тем, кто над влагой коварной
виснет и воздух пустой, а не лес отбегающий ловит,
но благочестным грядет Громовержца великого гостем.
Там — в колесничной борьбе победитель — поводья Нептуна
тянет Пелоп, и возничий Миртил повозки коснулся
зыбкой, и та — та уже отстает от оси летучей.
Грозный Акрисий за ним, и Кореб, ужасный обличьем;
следом — в повинной красе — Даная; грустит Амимона,
токи ручья обретя; Алкмена горда Геркулесом
маленьким, — волосы ей тройная Луна увенчала.
290 Не примирившись, свели десницы в союзе враждебном
братья-Белиды, но лик у Египта был более кротким,
а у Даная лицо очевидно собою являло
и вероломного знак перемирья, и ночи грядущей.
Тысячью ликов иных, наконец, насыщаются взоры, —
доблесть к наградам своим могучих мужей призывает.
Первыми спорить коням.[43] Назови же мне славных возничих,
Феб, и коней назови, — крылоногих породистей стая
не собиралась досель, и мнится, что сонмища птичьи
в беге летучем сошлись, иль словно на бреге едином
300 яростным ветрам Эол решил учредить состязанья.
Всех во главе — Арион, по огню узнаваемый гривы,
изжелта-красной, — ему родитель (коль древних преданье
верно) — Нептун. Говорят, он первый коня удилами
нежными ранил, его укротив на песчаном прибрежье
без примененья бича, — постольку в коне ненасытен
к бегу порыв, а буйство равно непогодному понту.
Часто он ширью ходил Ионической либо Ливийской

39

Стих 234-248 Вот и конец… — Завершение погребальной церемонии и сооружение храма Стаций описывает по образцу Вергилия ("Энеида", VI, 226 сл.); ср. также Гомер. "Илиада", XXIII, 226 слл.; IX, 212; "Одиссея", XXIV, 71 слл.; Овидий. "Метаморфозы", VIII, 536 слл.; …истощившийся Мулькибер… — Ср. Овидий. "Метаморфозы",. IX, 262 сл.; …единственный светоч… — Ср. Катулл LXII, 34 сл.; ср. объяснение у Цицерона ("О природе богов", II, 20, 53): "Звезда Венеры, по-гречески phosphoros, по латыни называется Люцифером (Денницей), когда она идет впереди солнца, а когда вслед — Веспером"; …встал храм… — лат. templum; зд. в значении "памятник, надгробие"; …изображений черед… — три ряда изображений на лицевой стороне и по бокам (тыльную сторону памятника римляне обычно не украшали) и вокруг каменного саркофага (храма, холма) — изображение змея.

40

Стих 249-254 Жаден до зрелища битв невоинственных… — спортивных состязаний; ср. Вергилий. "Энеида", V, 106 слл.

41

Стих 255-256 Между холмами лежал… дол… — Ср. Вергилий. "Энеида", V, 286 слл.; XI, 522 слл. По поводу данного описания X. В. Фортгенс (с. 127) уместно замечает: "Все места, где должно произойти нечто значительное, поэты более или менее подробно описывают для того, чтобы читатель представлял место действия. Однако напоминаю, что наши стихи не являются описанием определенного места и описанная Стацием Немея не похожа на Немею настоящую. Определенно известно, что наш поэт, в отличие от своего отца, никогда не был в Греции".

42

Стих 268-285 Следом — извечный черед родителей… вносят… — В описании торжественной процессии, несущей изображения предков. Стаций отступает от традиции, так как обычно это шествие устраивалось в день погребения, а у Стация — через девять дней после него; кроме того несут изображения предков не Офельта, а Адраста. Отчасти эти изображения были описаны выше (II, 215-220), а предков Адраста уже перечисляла Манто (IV, 553-579 слл.) Не принадлежит к роду Адраста Кореб, но он назван как аргивский герой; Ио… приземленная… — уже обращенная в корову; …благосклонный Юпитер поднял, и чтить начала Аврора… — Юпитер вновь обратил Ио в женщину, и ее стали почитать восточные народы; …поводья Нептуна тянет Пелоп… — Пелоп умолил Нептуна дать ему золотую колесницу и быстрых коней, чтобы, одержав победу над Эномаем, взять в жены его дочь Гипподамию. Гипподамия же подкупила возничего Эномая Миртила, и тот не закрепил колеса повозки своего господина. Одно из знаменитых изложений мифа дает Пиндар ("Олимпийские песни", I, 67 слл.), у которого Миртил не играет никакой роли. Миф о том, что Миртил был влюблен в Гипподамию и потому согласился погубить ее отца, изложен у Павсания ("Описание Эллады", VIII, 14, 11); …от оси летучей. — от колесницы Пелопа; Грозный Акрисий… и Кореб… — Акрисий суров к дочери Данае, заключенной им в башню; о Коребе см. I, 563 слл.; …грустит Амимона… — "грустная" — постоянный эпитет, поскольку Амимона — одна из Данаид, страдавших на земле и вечно казнимых в Аиде; …тройная Луна… — поскольку Юпитер втрое удлинил ночь, проведенную им с Алкменой; …в союзе враждебном братья-Белиды… — Ср. II, 222.

43

Стих 296 Первыми спорить коням. — В описании состязаний в честь Офельта Стаций следует Вергилию (состязания судов — "Энеида", V, 104 слл.) и Гомеру (игры в честь Патрокла — "Илиада", XXIII, 288 слл.).