Стаций Публий Папиний. Фиваида

в самую гущу боев идет, огражденная светлым
облаком[71]; прежде всего похищает легкие стрелы
из-за спины храбреца и в колчан — небесные сыплет
730 жала, коих полет безошибочно жертву находит.
После его самого кропит амвросической влагой,
следом кропит и коня, чтобы тот из-за раны до срока
ноши не сверг, и священный напев с наговором мешает[72],
коему учит она колхидянок в тайных пещерах
ночью и дикие их наставляет разыскивать травы.
Юноша пылкий тогда с обнаженной летит тетивою
и вне себя, позабыв об отечестве, и о родимой,
и о себе, — сверх сил небесным оружием бьется.
Так подрастающий лев, кому гетулийская матерь
740 пищу приносит сама, — едва ощущает, что выя
крепнет под гривой, и зрит, что выросли хищные когти, —
прочь от кормящей бежит и уже, вкусив от свободы,
вольные любит поля и не хочет вернуться в пещеру.
Молви, бесчинный, кого ты луком поверг паррасийским.
Первый летучий тростник сокрушил танагрца Кореба:
посланный узкой тропой, прошел он чуть ниже шелома
точно над краем щита, — кровавая остановилась
в горле волна, а лицо от священного яда[73] зарделось.
Эвритион погибает страшней: тройной наконечник
750 силу безжалостных жал скрывает в левой глазнице;,
тот, изымая стрелу, напоенную вытекшим глазом,
на супостата идет, — но мощные чем остановишь
стрелы богов? — Другою стрелой, умеченной в око,
был он во мрак погружен, но, дерзкий, врага нагоняет,
помня, где был он, пока не упал на простертого Ида,
и между жертв свирепой войны, злосчастный, на ощупь
полз, о кончине своей и друзей, и врагов умоляя
Абантиадов убил, волосами приметного Арга
и нечестивой сестре дорогого недолжно Кидона.
760 (Он одному обнажил стрелою пронзенное чрево,
оба виска другому пробил, нацелившись сбоку:
слева железо торчит, перо быстролетное — справа,
кровь течет с обеих сторон. Всем лютые стрелы
смерть беспощадную шлют: Лигд инфулой, Лам красотою,
возрастом юным Эол погибели не отвратили, —
Ламу пронзил он уста, Лигд плачет, в пах уязвленный,
ты же рыдаешь, Эол, в чело белоснежное ранен;
ты родился на Эвбее крутой, ты — Фисбою послан
белой, а он не вернется назад к Амиклам зеленым.[74]
770 Верен каждый удар, ибо все божество опекает
стрелы, и нет для руки передышки: свист с первым сливает
посланный следом тростник. Кто может поверить, что это
лук — один, и одна свирепствует длань? То ударит
прямо, то в сторону ту, то в другую направит погибель,
то от напавших бежит, обернувшись единственно луком.
И негодуя, но все ж — восхищаясь, уже собирались
дети Лабдака[75], средь них — потомок Юпитера — первым
шел Амфион, не знавший еще, чье тело повергнет
в этом бою: "Доколе свой рок ты обманывать будешь,
780 мальчик, достойные чьи родители осиротеют?
Дерзость твоя и надменность души возрастают, покуда
в схватку с тобой никто не вступил, неравного боя
не удостоил тебя и себя не унизил до гнева.
К рощам аркадским вернись и со сверстниками оставайся
там; и покамест у нас отбушует Маворс свирепый, —
дома в сраженья играй. Но если тебя подвигает
славная гибель, — то что ж — ты как мужу пристало погибнешь!"
Против него раздраженьем давно воспылал тяжелейшим
грозный Аталантиад — он еще не унялся — и начал:
790 "Я против Фив, чьи воины здесь, слишком поздно оружье
поднял: кто мальчик настоль, чтоб с такими, как вы, не сражаться?
Грозный посев и побег аркадской породы[76] ты видишь,
а не фиванской: меня не фийя безмолвною ночью,
эхионийцу служа Лиэю, на свет породила,
на голове никогда не носил я уродливой митры,
не потрясал зажатым в руке позорящим древком![77]
Был я обучен зато пробираться по рекам застывшим,
в логовища проникать ужасные хищников мощных
и… — да о чем говорить? — если носит всегда моя матерь
800 нож и лук, а ваши отцы бьют в гулкие бубны?" —
Не перенес Амфион и, в уста говорящего целя,
дрот неподъемный пустил, — но грозною вспышкой железа
вспугнут, шарахнулся вбок звонкоступ с наездником вместе,
и стороной пронеслось копье, вожделевшее крови.
Тем исступленней с мечом обнаженным на Партенопея
мчит Амфион, но тогда Латония, на поле прянув,
к юноше стала лицом и его от врага заградила.
Юношу сопровождал любивший его безупречно
с Менала родом Доркей, которому мать поручила
810 битвы, и страхи свои, и дерзкие отрочьи лета.

71

Стих 727-728 …огражденная светлым облаком… Ср. Вергилий. "Энеида", XII, 792; Лукреций. "О природе вещей", VI, 460.

72

Стих 731-733 …кропит амвросической влагой… — У Вергилия Венера так же кропит амвросией раненого Энея ("Энеида", XII, 419); …священный напев с наговором мешает… — О том, что древние огромное значение придавали песне и слову во время всяких магических действ, подробно рассказывает Плиний ("Естественная история", II, 2).

73

Стих 748 …от священного яда… Наконечники стрел Дианы были напитаны ядом.

74

Стих 768-769 …Фисбою послан белой… из-за множества голубей. Ср. Гомер. "Илиада", II, 502; Овидий. "Метаморфозы", XI, 300; …к Амиклам… Здесь имеются в виду не те Амиклы, которые расположены в Лаконии, так как этот город был союзником аргивян (см. IV, 223). С таким же названием были города в Беотии, Фокиде, Эвбее и несколько городов в Италии.

75

Стих 777 …дети Лабдака… фиванцы.

76

Стих 792 Грозный посев и побег аркадской породы… Аркадцы считали, что происходят от камней и деревьев. См. IV, 275 слл.

77

Стих 795-796 …не носил я уродливой митры… Митра — головной убор, который носили только женщины; Партенопей намекает на участие фиванцев в вакхических оргиях. Ср. Вергилий. "Энеида", IX, 615 сл.; …позорящим древком. т.е. тирсом.