— Мне бы не хотелось создать у вас ложное впечатление о себе, доктор Андерсен. Мой отец был священником Англиканской церкви, и я всегда была тверда в вере. Языческие учения не для меня.
Высокий златовласый доктор снисходительно взглянул на сидящую напротив в воинственной позе пухлую даму и улыбнулся понимающей улыбкой.
— Дорогая мисс Карнаби, — сказал он, — вы — подруга миссис Клегг, и уже поэтому мы вам рады. И поверьте, наше учение — не язычество. Мы чтим все религии и ко всем верующим относимся с равным уважением.
— Этого быть не должно, — отрезала непреклонная дочь преподобного Томаса Карнаби.
— «В доме Отца Моего обителей много…»[11] — откинувшись на спинку стула, произнес своим звучным голосом Учитель. — Помните это, мисс Карнаби.
— Он и в самом деле очень красивый мужчина, — признала после аудиенции мисс Карнаби.
— Да, — согласилась миссис Клегг. — А какая у него душа! Просто ангел!
Мисс Карнаби не возражала. Она тоже ощутила это, какую-то ауру духовности, чего-то неземного.
Усилием воли она взяла себя в руки. Не затем она явилась сюда, чтобы подпасть под обаяние, духовное или не очень, Великого Пастыря. Мисс Карнаби представила себе Эркюля Пуаро. Он казался сейчас бесконечно далеким и чересчур уж мирским…
— Эйми, — сказала себе мисс Карнаби, — возьми себя в руки. Вспомни, ради чего ты здесь.
Но чем дальше, тем больше она чувствовала, как зачаровывают ее «Зеленые Холмы». Покой, простота, вкуснейшая, хоть и простая еда, красота служб с песнопениями о Любви и Поклонении, безыскусные трогательные слова Учителя, взывающие к самым лучшим и чистым помыслам… Здесь не было места раздорам и мерзостям мира. Здесь были только Покой и Любовь…
И вот сегодня должно было состояться великое летнее празднество, празднество Разгара Пастьбы. Именно на нем ей, Эйми Карнаби, предстояло приобщиться к новой вере и вступить в Стадо.
Празднество проводилось в ярко-белом бетонном здании, которое посвященные называли Священным Загоном. Адепты учения собрались там перед заходом солнца. На них были плащи из овечьих шкур, из-под которых виднелись только руки, на ногах — сандалии. В центре Загона на возвышении стоял доктор Андерсен. Никогда еще этот златовласый и голубоглазый великан со светлой бородой и точеным профилем не выглядел столь неотразимым. На нем была зеленая мантия, а в руках — золотой пастушеский посох.
Он воздел посох вверх, и в собрании наступила мертвая тишина.
— Где мои овцы?
— Мы здесь, о Пастырь, — последовал дружный ответ.
— Да возрадуются сердца ваши весельем и благодарением. Это Праздник Веселия.
— Праздник Веселия, и мы веселы.
— Более не будет у вас ни горя, ни боли. Только веселие!
— Только веселие…
— Сколько глав у Пастыря?
— Три главы: глава золотая, глава серебряная, глава из звонкой меди.
— Сколько тел у овцы?
— Три тела: тело плоти, тело скверны и тело света.
— Как будете вы утверждены в Стаде?
— Таинством на крови.
— Готовы ли вы принять Таинство?
— Готовы.
— Завяжите глаза и протяните вперед правую руку.
Все послушно завязали глаза предназначенными для этой цели зелеными шарфами. Мисс Карнаби тоже протянула вперед руку.
Великий Пастырь обходил ряды своего Стада, сопровождаемый вскриками и стонами то ли боли, то ли экстаза.
— Какое святотатство! — яростно прошептала про себя мисс Карнаби. — Самая настоящая религиозная истерия, достойная сожаления. Ну нет! Я на эти фокусы не поддамся! Мое дело — наблюдать за реакцией этих заблудших. Я никогда…
Великий Пастырь приблизился к ней. Она почувствовала, как он взял ее за руку, и вдруг ощутила жгучую боль, как от укола иглой.
— Таинство на крови, несущее веселие, — пробубнил Пастырь перед тем, как отправиться дальше.
Наконец раздался голос:
— Снимите повязки и возрадуйтесь усладам духа!
Мисс Карнаби оглянулась вокруг. Солнце заходило.
Вместе со всеми она потянулась к выходу из Загона. Внезапно на нее нахлынуло странное ликование, ощущение необъяснимого счастья. Она опустилась на поросший мягкой травой холмик. И с чего это она считала себя никому не нужной, одинокой старухой? Жизнь прекрасна — и сама она прекрасна! Ей дано мыслить и мечтать. Ей под силу самые дерзкие задачи!
Ее охватил необычайный подъем. Братья и сестры по вере, казалось, вдруг превратились в великанов.
— «…вижу проходящих людей как деревья…» [12]— благоговейно прошептала мисс Карнаби.