Операция явилась настолько эффективной, что немцы перестали принимать в плен группы солдат. В листовках, забрасываемых в советские войсковые соединения, они уже не призывали переходить группами (как агитировали ранее), а только поодиночке[29]. Как правило, подобные операции сотрудники «СМЕРШа» проводили в расположении тех войсковых единиц, где боевой дух солдат был недостаточно высок, имели место факты дезертирства, самострелов, переходов на сторону противника. Немцы переставали принимать изменников Родины, стали расстреливать их при приближении к боевым порядкам. Фактически руками немцев смершевцы боролись с предателями.
В период напряженных боев, в целях предотвращения паники, за войсковыми соединениями устанавливали группы заграждения и заслоны. Подобные жесткие действия оправдали себя. Отряды выполняли не только «расстрельные» функции, как это утвердилось и в научно-исследовательской литературе. Например, из сообщения сотрудников «СМЕРШа» Воронежского фронта о работе подобных подразделений отмечалось, что за период 5-10 июля 1943 г. было задержано 1 870 человек. Но в процессе разбирательства было выявлено и арестовано: дезертиров 6 человек, членовредителей — 19 человек, трусов, паникеров, бежавших с поля боя — 49 человек. А остальные были вновь возвращены в боевые части[30]. «Возвращенцы» даже получали награды в течение нескольких последующих боевых дней. Они стремились оправдать полученный кредит доверия.
Наибольшую трудность представляло выявление шпионов и агентов. Здесь немецкая разведка не знала моральных границ, вплоть до привлечения детей в возрасте от 14 до 16 лет. После небольшой подготовки, их зомбирования, они забрасывались в тыл Красной армии с целью подрыва поездов, железнодорожных путей, сбора информации о расположении воинских частей. Только случайный арест одного из таких подростков на территории Курской области позволил арестовать сотрудникам «СМЕРШа» около трех десятков диверсантов, где более половины, после первых арестов, сдались добровольно[31].
Одновременно и органы «СМЕРШа» забрасывали в тыл врага собственную агентуру, а также создавали сеть агентов, осведомителей в советских войсковых частях. Их «тихая» работа и в современных условиях скрыта «от глаз и пера» исследователей по этическим соображениям. Здесь можно отметить только следующие неоспоримые факты: осведомители находились на передовых рубежах военных действий непосредственно в рядовой солдатской массе.
Экипировка немецких диверсантов: фонарик, финский нож и красноармейские знаки различия для погон. Справа немецкая подделка красноармейских звезд для погон
Документы архива приводят многие десятки фактов, когда подобные «осведомители» заменяли собой убитых командиров взводов и рот, содействовали прекращению панических действий, увлекая за собой в атаку дезорганизованных и отступающих бойцов. Поэтому утвердившийся негативный стереотип о подобных лицах, как только об «осведомителях и доносителях» не совсем корректен. Они своевременно выявляли и пресекали паникерские настроения и действия, проявляя при этом героизм и смелость.
Как отмечалось выше, даже в современных условиях, по этическим соображениям, эти документы широко не рассекречиваются[32]. В конечном итоге они были поставлены государством для выполнения возложенных на них государственных функций. Очень сложно (невозможно) представить, что государство может существовать без органов разведки и контрразведки, тем более в условиях войны.
Другим важнейшим направлением работы подобной агентуры являлась проверка лиц, которые теряли доверие вышестоящего руководства. Важное внимание уделялось выявлению и анализу морально-психологического состояния военнослужащих как в период подготовки и проведения Курской битвы, так и после ее завершения. С этой целью использовалась как перлюстрация писем, посылаемых с фронта в тыл к родным, так и специальные сообщения внедренных агентов.
Подобная информация служила основанием для пересмотра и отмены дел в отношении красноармейцев. Стереотипы о том, что человек, однажды попавший в поле зрения секретных спецслужб, обязательно отправлялся в лагеря, или подвергался иному наказанию — не выдерживают никакой критики.
31
ЦА ФСБ РФ Ф. 3. Оп. 10. Д. 16. Л.177–181, архив УФСБ РФ Курской области Ф. 10. Оп. 3. Д. 2. Л. 19.