Те, кто писал о Сталине, слишком много внимания уделяли недостаткам Бесо, и слишком мало — поддержке со стороны Якова (Кобы) Эгнаташвили. Кроме того, слишком много внимания уделялось и роли насилия в ранние годы жизни Сосо Джугашвили. Бесо избивал сына в гневе, вымещая на нем свои унижения, и без какой-либо особенной причины; любящая мать тоже била мальчика. (Бесо поколачивал Кеке, а та, в свою очередь, иногда устраивала взбучки мужу за его пьянство[93].) Разумеется, немалому числу детей довелось получать побои от одного или обоих родителей. Да и Гори не был средоточием какой-либо особенно жестокой восточной культуры. Само собой, ежегодный праздник Великого понедельника (на пасхальной неделе), отмечавшийся в память об изгнании персов-мусульман в 1634 году, сопровождался вечерними кулачными боями по всему Гори. Город разделялся на национальные команды, в целом насчитывавшие до тысячи или больше бойцов, а в качестве судей выступали пьяные попы. Роль застрельщиков выполняли дети, к которым затем присоединялись взрослые, и Сосо не упускал случая поучаствовать в этом развлечении[94]. Но такое праздничное насилие — яростные потасовки, за которыми следовали потные объятия — было типично для всей Российской империи, от украинских рыночных городков до сибирских сел, и Гори ничем не выделялся из общего ряда. Более того, те проявления жестокости, которые приписываются молодому Сталину, в большинстве случаев едва ли можно назвать неслыханным делом для мальчишек. В Гори проводились состязания по борьбе, а худощавый, жилистый Сосо во время подобных схваток на школьном дворе, говорят, проявлял себя упорным, хотя и нечестным бойцом, демонстрировавшим изрядную силу, несмотря на искалеченную левую руку. Согласно некоторым утверждениям, он не отказывался от поединков с более сильными противниками и порой бывал избит до полусмерти. Но Сосо явно старался идти по стопам знаменитого человека, заменившего ему отца, — представители клана Эгнаташвили во главе со своим патриархом были чемпионами Гори по борьбе. «Маленький Сталин не без успеха боксировал и боролся», — вспоминал Иосиф (Сосо) Давришеви, сын полицейского[95].
Напротив, жизнь Бесо катилась под откос. Судя по всему, он ушел с фабрики Адельханова вскоре после неудачной попытки заставить сына вернуться туда. Он пытался добиться успеха, занимаясь починкой обуви в киоске на Армянском базаре в Тифлисе, но из этого, кажется, ничего не вышло. О том, на какие средства он существовал в дальнейшем, у нас нет достоверных сведений; согласно некоторым источникам, в конце концов Бесо стал бродягой, хотя есть указания и на то, что он не оставил своего ремесла, возможно, устроившись в мастерскую по починке одежды[96]. Впоследствии Сталин разъяснит, что причиной его «пролетарского» происхождения стало движение отца по нисходящей: «мой отец рабочим не рождался, у него была мастерская, были подмастерья, был эксплуататором, — рассказывал он командирам Красной армии в марте 1938 года. — Жили мы неплохо. Мне было 10 лет, когда он разорился в пух и пошел в пролетарии. Я бы не сказал, что он с радостью ушел в пролетарии. Он все время ругался, не повезло, пошел в пролетарии. То, что ему не повезло, что он разорился, мне ставится в заслугу. Уверяю вас, это смешное дело (смех)»[97]. Вообще говоря, Бесо так и не вышел из своей крестьянской общины в Диди-Лало и потому оставался членом крестьянского сословия, передав этот юридический статус и своему сыну (как значилось в царских внутренних паспортах Сталина вплоть до 1917 года). Но несмотря на то, что будущий советский вождь был крестьянином де-юре и сыном рабочего де-факто, сам он, благодаря поддержке Кеке и «дяди» Якова выбился в ряды полуинтеллигенции.
93
Iremashvili,
94
Каминский, Верещагин.
95
Dawrichewy,
96
Smith,
97
И далее: «Я помню, мне было 10 лет, я был недоволен, что отец разорился и что придут плюсы для меня через 40 лет, я этого не знал. Но плюсы совершенно мною не заслуженные»: РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 1121. Л. 49–50 (Опубликовано в: