Однако прежде чем Джугашвили обрел самостоятельность, образцом отважного профессионального революционера — сражающегося с несправедливостью, живущего, проявляя чудеса изворотливости, в подполье, оставляющего с носом царскую полицию — для него служил Ладо Кецховели[237]. Леонид Красин называл Ладо организационным гением. Сергей Аллилуев считал Ладо самой притягательной личностью во всем кавказском социалистическом движении. Тем не менее весной 1902 года издание «Брдзолы» было прекращено после выхода всего четырех номеров, вслед за обширными арестами среди бакинских социал-демократов. (Вскоре после этого был закрыт и соперничавший с ней «Квали».) В сентябре 1902 года Кецховели тоже был арестован и посажен в Метехскую тюрьму в Тифлисе. Не исключено, что Ладо, расстроенный арестами товарищей, сам выдал себя, назвав свое настоящее имя во время полицейского обыска в квартире одного из его товарищей. Ладо, стоявший у огромного окна тюремной камеры и перекликавшийся с другими заключенными и прохожими, «бунтарь», «вызывавший страх и ненависть» у тюремной администрации, едва ли не ежедневно изводил тюремную охрану. Предпринятая им попытка передать на волю записку, возможно, привела к аресту Авеля Енукидзе. В августе 1903 года, когда Ладо отказался отойти от окна, один из стражников после предупреждения выстрелил в него через окно, и 27-летний Ладо был убит[238]. Рассказывали, что Ладо вызывающе кричал «Долой самодержавие!». Похоже, он был готов и даже желал умереть за дело революции.
Впоследствии Сталин не стремился уничтожить память о независимых революционных подвигах Ладо и о его существовании, хотя из истории были вычеркнуты почти все в то или иное время каким-либо образом связанные с диктатором[239]. (Дом, в котором родился Ладо, фигурировал в киножурналах о Советской Грузии[240].) В этом отношении свою роль, несомненно, сыграла ранняя мученическая смерть Ладо. Но это обстоятельство напоминает нам о том, что и Иосифа Джугашвили могла ожидать та же судьба, которая постигла его первого наставника: безвременная смерть в царской тюрьме.
Глава 3. Самый опасный враг царизма
Российская империя охвачена брожением. Беспокойство и сомнения овладели всеми классами. Это в равной степени верно в отношении рабочих, студентов, дворянства, включая высшие придворные круги, промышленников, торговцев, лавочников и, не в последнюю очередь, крестьян <…> Единственный проверенный способ справиться с этой ситуацией, нередко предлагаемый за границей, — даровать стране конституцию; но, если это сделать здесь, итогом почти наверняка станет революция.
Российская Евразия — согласно переписи 1897 года, в ней проживало 104 народности, говорившие на 146 языках, — представляла собой самый пестрый калейдоскоп в мире, но, по правде говоря, всякая империя — это причудливое лоскутное одеяло[242]. Главной чертой Российской империи тоже было не множество народностей само по себе, а политическая система. Создание основ современного российского государственного аппарата обычно объявляется деянием Петра I, или Петра Великого (правил в 1682–1725 годах), несмотря на то что корни приписываемых ему великих перемен нередко восходят к правлению его отца или даже деда[243]. Кроме того, Петра считают проводником вестернизации, несмотря на то что он не доверял Западу и использовал его чисто инструментальным образом, а именно в качестве источника технических знаний[244]. Петр, чья мать имела в числе своих отдаленных предков татар, в культурном плане действительно сблизил Россию с Европой. В институциональном плане он упорядочил государственный аппарат по шведскому образцу. Кроме того, он учредил «Табель о рангах», лестницу стимулов, поощрявших конкуренцию за почести и привилегии и открывавших поступление на государственную службу для новых людей. Оторвав статус от наследственных прав или, иными словами, сделав наследственные права наградой, присуждаемой государством, Петр расширил возможности правящей власти. Но он сам заложил мину под все свое государственное строительство, лично вмешиваясь во все дела. Как отмечал один иностранный посол, Петр «с каждым днем все больше и больше убеждается в том, что во всей державе не отыщется ни одного его кровного родственника или боярина, которому он мог бы доверить важную должность. Поэтому ему пришлось влачить все тяжкое бремя державы на себе и набрать в правительство новых людей, отстранив от власти бояр (которых он называет псами-изменниками)»[245]. В 1721 году Петр провозгласил себя Императором, тем самым претендуя на равный статус с императором Священной Римской империи (чей титул был номинальным). (Петр выбрал для себя титул Император Всероссийский вместо предлагавшегося Император Востока.) Но в первую очередь Петр создавал свой собственный имидж, отчасти посредством шутовских придворных ритуалов — пьяных оргий, пародийных свадеб, — которые акцентировали ключевую роль личности самодержца и важность доступа к нему[246]. Построение сильного государства смешалось с возвышением роли личности.
237
О Ладо как о «старшем товарище» см. также: Енукидзе.
238
Аллилуев.
239
Работа Берия, Бройдо «Ладо Кецховели» была издана на Кавказе в годы сталинского террора; Гулиев.
241
Ascher, «The Coming Storm,» 150. Атташе, К. Кински, служил под началом посла Алоиса Лексы фон Эренталя (1854–1912).
246
Peterson,