Сталин ошарашил сибирских функционеров, неожиданно заявив им, что развитие советского сельского хозяйства зашло в тупик. Он напомнил, что во время революции дворянский класс подвергся экспроприации и его обширные имения были разделены — но по большей части между мелкими крестьянскими хозяйствами, не имевшими специализации и разводившими всего понемногу: хлеб, подсолнечник, молочный скот. «Такой тип смешанного хозяйства, — тип мелкого хозяйства, — это несчастье для большой страны», — заявил Сталин, указав, что это громадная проблема, потому что если до революции в стране насчитывалось около 15 миллионов крестьян-единоличников, то теперь эта цифра приближалась к 25 миллионам. У большинства из них не имелось ни сельскохозяйственных машин, ни научных знаний, ни удобрений[3780]. «В чем сила кулака? — спрашивал Сталин. — Сила кулака не в том, что он рожден таким, — ничего подобного, — а в том, что у него крупное хозяйство». Именно благодаря размерам своих хозяйств кулаки могли модернизировать их, используя на полях машины. «Можем ли мы развивать сельское хозяйство по линии кулацких хозяйств, как единоличных хозяйств, по линии нарождения крупных сельскохоз[яйственных] фермерских единиц и по линии нарождения больших латифундий, как в Венгрии, в Восточной Пруссии, Америке и пр.? — задавал вопрос Сталин. — Нет, не можем, — мы страна Советская, мы хотим нарождать обобществленное хозяйство, не только в промышленности, но и в сельском хозяйстве. Мы по этой линии должны идти». Более того, — объяснял Сталин, — даже если бы советский режим желал развиваться по пути частнособственнических крупных кулацких хозяйств, этот подход потерпел бы крах, потому что «весь режим советского строя, все наше законодательство, все финансовые мероприятия, все мероприятия по снабжению деревни сельскохозяйственными машинами, — все они идут по линии ограничения единоличного крупного сельского хозяйства». Советская система кулака «всячески обрезае[т], и в результате создается некоторый тупик, в который вступило сейчас сельское хозяйство». С тем чтобы выйти из этого тупика, — заключил он, — «остается… единственный путь — это путь развития крупных хозяйств коллективного типа». Речь шла именно о колхозах, а не о кооперативах, в которые объединялись мелкие крестьяне: «Других путей, кроме объединения мелких и мельчайших крестьянских хозяйств в крупные коллективные хозяйства, нет»[3781].
Других путей нет — Сталин был не из тех, кто тратит слова впустую. На протяжении всех 1920-х годов у коммунистов шли дискуссии — нэп подвергался яростным нападкам со стороны сперва левой оппозиции, а затем объединенной оппозиции. Сталин защищал нэп от этих левацких нападок[3782]. Но эти вопросы без конца обсуждались не только на формальных партийных собраниях. Сталинская фракция — Сталин, Молотов, Орджоникидзе и прочие, добиравшиеся домой со Старой площади по Ильинке, Ворошилов, чей путь лежал по Знаменке, — вернувшись после работы в Кремль, то и дело собиралась по вечерам на чьей-нибудь кремлевской квартире — чаще всего у Ворошилова (обладателя самых роскошных апартаментов), порой у Сталина — и снова заходила речь о том, что урожаи не растут, что сельское хозяйство отчаянно нуждается в модернизации, что кругом враги, союзников нет, а у армии не имеется современного вооружения. Суровые соратники Сталина ждали от него практического выхода из положения. Дилемма нэпа состояла не только в том, что темпы промышленного роста были слишком малы, заставляя усомниться в том, что СССР при нэпе сумеет стать подлинно индустриальной страной. Дилемма была не только в низком техническом уровне немодернизированного советского сельского хозяйства и в мелких, раздробленных крестьянских наделах, не способных обеспечить такие объемы экспорта зерна, которые требовались для закупки машин, включая сельскохозяйственные. И дилемма была даже не в том, что режим не контролировал ни поставки продовольствия, ни деревню, что делало его заложником поступков и решений крестьян. Все это были серьезные проблемы, но ключевая дилемма нэпа относилась к сфере идеологии: нэп продолжался уже семь лет, а социализм (не-капитализм) так и не появился на горизонте. Нэп означал капитализм, неохотно допускавшийся в стране, совершившей у себя подчеркнуто антикапиталистическую или социалистическую революцию.
3780
В 1928 г. по всей Сибири насчитывалось до 700 агрономов, в большинстве своем не имевших высшего образования.