Однако назначенный час настал, а ОГПУ так и не явилось. Христиан Раковский, недавно опозорившийся советский посол во Франции и горячий сторонник Троцкого, ворвался в квартиру Белобородова с известием о том, что на Казанском вокзале столпилось множество людей, повесивших на вагон портрет Троцкого и выкрикивавших вызывающие лозунги («Да здравствует Троцкий!»). Наконец, из ОГПУ позвонили и сообщили, что отъезд откладывается на два дня. Тайная полиция самым позорным образом просчиталась (известив Троцкого о точной дате и времени отъезда). Станиславу Косиору, оставшемуся на хозяйстве, пришлось посылать в поезд Сталина (направлявшийся в Сибирь) телеграмму с сообщением о том, что 16 января на вокзале в Москве собралась трехтысячная толпа и что высылку Троцкого пришлось отложить на два дня из-за болезни его жены (у Седовой действительно была температура)[3810]. Кроме того, Косиор известил Сталина, что «Толпа пыталась задержать поезд, кричала „долой жандармов“, „бей жидов“, „долой фашистов“». Было задержано 19 человек. Косиор писал, что собравшиеся избили «некоторых сотрудников ОГПУ», как будто вооруженным агентам тайной полиции что-то угрожало. Один из демонстрантов, по словам Косиора, узнал о двухдневной отсрочке и призывал толпу вновь собраться 18 января. Похоже, что это заставило ОГПУ поумнеть, так как его сотрудники явились на квартиру Белобородова на следующее же утро (17 января). Троцкий, которого обвели вокруг пальца, отказывался подчиняться, но агенты доставили его на Ярославский вокзал прямо в пижаме и тапочках, поверх которых на него надели шубу и шапку[3811]. Косиор в своей шифрованной телеграмме Сталину добавлял: «Пришлось взять силой и нести на руках, так как сам [Троцкий] идти отказался, заперся в комнате, пришлось выломать дверь»[3812].
Вся эта история с Троцким скверно отразилась на характере Сталина. Кто оценил то, через что ему пришлось пройти во время этой продолжительной свары? Китайское политическое фиаско едва не завершилось для него крахом. Но невзирая на все неприятности, источником которых был Троцкий, некоторые члены политбюро кисло отнеслись к идее сослать Троцкого или даже выступали против этого[3813]. Косиору Сталин прислал лаконичный ответ: «Шифровку о художествах Троцкого и троцкистов получил»[3814].
На этот раз Косиор и ОГПУ приняли меры к тому, чтобы на вокзале никого не было; все подходы к нему преградили пулеметные команды и броневики. Несмотря на это, не обошлось без инцидентов. «Мне не забыть тех дней, когда я служил под его командой на фронте, — якобы рассказывал иностранному корреспонденту, симпатизировавшему СССР, высокопоставленный чекист Георгий Прокофьев, отвечавший за депортацию и напившийся уже к середине дня. — Что за человек! И как мы его любили! Он творил чудеса — вот именно, чудеса <…> И ему всегда было что сказать <…> каждое его слово было снарядом, гранатой». Но сейчас великий вождь представлял собой жалкое зрелище. По словам журналиста, Троцкий, которого тащил на руках сотрудник ОГПУ, «выглядел как пациент, поднятый с больничной койки. Под шубой на нем ничего не было, кроме пижамы и носков… Троцкого погрузили на поезд как багаж»[3815]. Весь состав, увозивший его из Москвы, состоял из единственного вагона с ним самим, членами его семьи и конвоем ОГПУ — и никаких двадцати ящиков с книгами и бумагами, многие из которых были принадлежавшими Троцкому копиями секретных меморандумов политбюро. Почти тридцать лет назад подросток по фамилии Бронштейн впервые увидел Москву: из окна тюремного вагона, по пути из одесской тюрьмы в сибирскую ссылку. Сейчас же он видел Москву в последний раз и снова из окна тюремного вагона[3816]. Вскоре Троцкий прибыл на конечную станцию Среднеазиатской железной дороги — Фрунзе (Бишкек) в Киргизии; невероятно, но там его нашли ящики с книгами и даже его архив. Автобус, на который погрузили багаж, преодолел последние 150 миль через покрытые снегом горы и 25 января в три часа ночи прибыл в Алма-Ату. Троцкого с семьей поселили в гостинице «Семиречье» на — какой же еще! — улице Гоголя[3817].
3811
Trotsky,
3813
Политбюро несколько раз обсуждало вопрос о ссылке Сталина: Николай Бухарин и Алексей Рыков были против, Сталин и Ворошилов решительнее всего выступали за эту меру, а прочие поддержали их. Volkogonov,
3814
3815
Reswick,
3817
После неоднократных протестов семье Троцкого вскоре предоставили квартиру из четырех комнат.