Ленин еще в годы гражданской войны выдвинул идею о том, что сопротивление со стороны непримиримых врагов будет нарастать по мере приближения их поражения[3995]. А еще раньше, еще до того, как кто-либо услышал имя Сталина, Георгий Плеханов, отец русского марксизма, отмечал, что капиталисты, осознав, что они являются исторически обреченным классом, усилят сопротивление[3996]. Несмотря на это, заявление Сталина об «обострении классовой борьбы», как и использованное им слово «дань», поразило многих присутствующих как неортодоксальное. Но Сталин отозвался о решении крестьян не продавать свою продукцию государству по низким фиксированным ценам как о «хлебной стачке», указав, что это ни много ни мало как «первое, в условиях нэпа, серьезное выступление капиталистических элементов деревни против Советской власти»[3997]. Сталин в большей степени, чем какая-либо другая фигура, годами делал упор на ситуацию капиталистического окружения, враждебность капиталистических классовых элементов внутри СССР и угрозу со стороны новой нэповской буржуазии (кулаков), связь между внешними и внутренними врагами, опасность новой «интервенции» — одним словом, все то, из чего складывалось Шахтинское дело. Оно представляло собой колоссальный fait accompli[3998], не меньший, чем поездка в Сибирь. При этом по одному из тех сверхъестественных совпадений, которые всегда сопровождают удачно осуществляемую стратегию — то есть импровизацию в определенном стратегическом направлении — пять смертных приговоров по Шахтинскому делу были приведены в исполнение в тот же самый день, когда Сталин выступал на пленуме.
И все же Шахтинский процесс уже был в прошлом и путь к выходу из режима «чрезвычайщины» оставался открытым. Сразу же после Сталина, утром 10 июля, выступил Бухарин. Он все еще так боялся того, что попадется в ловушку, если даст Сталину повод обвинить его в «оппозиции» к линии Центрального комитета, что отказался высказывать свои возражения, по сути упустив шанс донести свою точку зрения до большой, высокопоставленной аудитории численностью более чем в 160 человек, включая гостей[3999]. Бухарин признавал, что кулаки представляют собой угрозу и на них надо давить и даже экспроприировать — иными словами, что меры принуждения в деревне были в какой-то степени уместными. Он признавал, что было необходимо строить социализм, проводить индустриализацию страны, бдительно противостоять вредительству. А Сталин, мастер тактики, притупил критические стрелы со стороны Бухарина своим отступлением на апрельском пленуме 1928 года, которое он мог ставить себе в заслугу, даже не имея нужды следовать этим курсом благодаря сочетанию спровоцированных событий (сокращение поставок хлеба, вызванное мерами принуждения) и манипуляций (Шахтинское дело). Бухарин, осаждаемый верными Сталину людьми, не дававшими ему говорить, требовал, чтобы пленум обсуждал факты, и упомянул примерно о 150 крупных акциях протеста по всей стране, включая «бунт в Семипалатинске», «погромчики на Ленинградской и Московской бирже [труда]», «восстание в Кабарде», действительно имевшие место, как и многое другое[4000]. Собственно говоря, с 20 мая по 15 июня 1928 года на биржах труда в разных городах было зафиксировано 13 кровавых конфликтов[4001]. Бухарин ссылался на письма из деревни и от рабочих корреспондентов, судя по всему, присылавшиеся в «Правду», где он по-прежнему номинально числился главным редактором, но в то же время он утверждал, что только недавно узнал о многих из этих тревожных указаний на брожение в обществе, и то лишь потому, что лично явился в ОГПУ и просидел там два дня, читая сводки политических настроений (которые вообще-то должны были пересылаться в политбюро). Косиор крикнул: «За что вы его [Бухарина] посадили в ГПУ?» (Смех.) Менжинский ответил: «За паникерство». (Смех.)
3995
В заметках к брошюре о диктатуре пролетариата, которые Ленин набрасывал в сентябре-октябре 1919 г., он писал: «особая (высшая) ожесточенность классовой борьбы»; «новые формы сопротивления, соответствующие капитализму и его высшей стадии (заговоры + саботаж + воздействие на мелкую буржуазию, etc. etc.). Сопротивление эксплуататоров начинается
3997
Сталин.
4001
19 апреля две тысячи безработных разгромили биржу труда в Ленинграде; 3 мая 10 000 человек взбунтовались на бирже труда в Москве, избивая милиционеров и громя торговые ларьки; 15 мая в Семипалатинске (Казахстан) трехтысячная толпа ворвалась в здание горисполкома и громила магазины. Данилов.