Но в том же месяце, 19 сентября, Валериан Куйбышев, ревностный ультраиндустриализатор, заявил на собрании Ленинградской партийной организации, что в стране будет выполняться весьма амбициозный пятилетний план индустриализации. «Нам говорят, что мы „переиндустриализованы“ и „откусили больше, чем способны проглотить“, — пренебрежительно отозвался он о критиках вроде Рыкова. — Однако история не позволит нам двигаться вперед медленнее, иначе уже в следующем году нас может ожидать ряд еще более серьезных аномалий»[4048]. Разъяренный Бухарин ответил в «Правде» (30.09.1928) разгромной статьей под названием «Заметки экономиста», по видимости, метившей в безымянных «троцкистов» — а на деле в Куйбышева и стоявшего за ним генерального секретаря. Требуя сбалансированной индустриализации, свободной от «кризисов», Бухарин предсказывал, что полное уничтожение рынка наряду с насильственной коллективизацией крестьян породит необъятный бюрократический аппарат, который подомнет под себя партию. В отношении «плана» индустриализации Бухарин язвительно писал: «из „будущих кирпичей“ нельзя строить „настоящие“ фабрики»[4049].
Тем не менее именно это и предлагал Сталин — строить сейчас из будущих кирпичей. Он начал, но так и не закончил письменный ответ на «Заметки экономиста» Бухарина[4050]. Возможно, он передумал затевать с Бухариным публичную дискуссию. После возвращения из Сочи Сталин заставил политбюро, вопреки возражениям Рыкова, Томского и Бухарина, сделать выговор редакции «Правды» за публикацию статьи Бухарина без санкции ЦК[4051]. Никакие доводы Бухарина не могли смягчить позицию Сталина. «Как бы хорошо ни пошли хлебозаготовки, они не снимут с очереди основы наших трудностей, — они могут залечить (они залечат, я думаю, в этом году) раны, но они не вылечат болезни, пока не будут сдвинуты с мертвой точки техника земледелия, урожайность наших полей, организация сельского хозяйства на новой основе, — писал Сталин Микояну 26 сентября из Сочи. — Многие думали, что снятие чрезвычайных мер и поднятие цен на хлеб — есть основа устранения затруднений. Пустые надежды пустых либералов из большевиков!»[4052].
Осенью 1928 года на деревню обрушилась третья волна принудительных хлебозаготовок, еще более сильная, чем первая (январь-февраль) и вторая (конец апреля — начало июля)[4053]. На этот нажим крестьяне ответили протестами, масштабов которых режим не ожидал. Еще до конца года власти формально объявили о введении хлебных карточек в крупных городах[4054]. Вопреки ожиданиям, что более качественный посевной материал, применение удобрений, тракторов и других машин обеспечат рост урожайности, а также предположению, что колхозы превзойдут своей эффективностью частный, индивидуальный труд, ничего подобного в действительности не наблюдалось. Сталин продолжал отказывать Бухарину в отставке, о которой он опять начинал заикаться, и в то же время публично поносил правых уклонистов, объявляя их серьезной угрозой для партии. «Вместо того чтобы мне просто сказать: „Мы тебе, Бухарин, не доверяем, нам кажется, что ты ведешь неправильную линию, давай разойдемся“ — что я и предлагал сделать, — сделали другое, — вскоре указывал Бухарин. — Ибо нужно было сначала обязательно замарать, запачкать, дискредитировать, растоптать, и тогда речь пойдет уже не о том, чтобы удовлетворить просьбу об отставке, а о том, чтобы „снять“ „за саботаж“. Игра здесь абсолютно ясная»[4055].
4048
4049
Daniels,
4053
Данилов. Введение, в: Данилов.