Германский император Вильгельм II — приходившийся кузеном Николаю II — тоже наполнил 1913 год помпезными торжествами. На этот год приходилось 54-летие самого кайзера, серебряный юбилей его правления и столетие победы Пруссии над Наполеоном. То, что именно русские разбили Наполеона и взяли Париж, никого не волновало. Германия желала продемонстрировать всему миру успехи своей династии и впечатляющие достижения по модернизации страны[607]. Это сочетание германского могущества на европейском материке и угрозы террора в Петербурге занимало все мысли человека, который в 1905–1906 годах спас династию Романовых.
Петр Дурново взирал на внешнюю политику глазами полицейского[608]. Еще в 1904 году, в первые дни Русско-японской войны, которую Дурново называл «бессмысленной», он заявил своему предшественнику на посту министра внутренних дел: «Наивная идея: побороть внутренние беспорядки успехами за границей!»[609]. После того как в апреле 1906 года Дурново покинул Министерство внутренних дел, он возглавлял правый блок в Государственном совете (который играл роль верхней палаты российского законодательного органа), в этом качестве всячески противодействуя проводившемуся после 1905 года конституционному эксперименту (в чем бы тот ни заключался) и особенно возмущаясь действиями Столыпина[610]. Дурново прославился тем, что не злословил у людей за спиной, не стесняясь говорить им в лицо самые неприятные вещи, — и это относилось даже к царю[611]. В феврале 1914 года, стремясь переориентировать российскую политику, он составил объемистую докладную записку, предназначенную для царя и примерно пятидесяти других адресатов из числа самых высокопоставленных людей империи[612]. Он насмехался над теми, кто утверждал, что для сдерживания Германии достаточно демонстрации российской мощи и англо-франко-российского единства[613]. «Центральным фактором переживаемого нами периода мировой истории является соперничество Англии и Германии», — объяснял он, добавляя к этому, что между ними «неизбежна борьба не на жизнь, а на смерть». Он указывал, что первоначальное «согласие» (антанта) между Россией и Англией каким-то образом превратилось в формальный союз и что вставать на сторону Великобритании в ее противостоянии с Германией было совсем не нужно, поскольку между Германией и Россией отсутствует принципиальный конфликт интересов. Более того, в отличие от сотрудников Министерства иностранных дел, очень далеких от вспышек классовой ненависти, с которыми столкнулся Дурново как бывший полицейский, он подчеркивал, что война станет катастрофой для страны и вину за это возложат на правительство. «…в случае неудачи, — писал он в феврале 1914 года в своей докладной записке для Николая II — социальная революция, в самых крайних ее проявлениях, у нас неизбежна». Конкретно Дурново предсказывал, что будут экспроприированы дворянские земельные владения и что «Россия будет ввергнута в беспросветную анархию, исход которой не поддается даже предвидению»[614].
Эти выводы — возможность избежать войны с чересчур могущественной Германией, поражение России, близорукая травля самодержавия российскими элитами, которые сами сгинут в горниле яростной социальной революции — были столь же решительными, сколь и недвусмысленными. Сам Владимир Ленин даже в своей последующей знаменитой полемической работе «Государство и революция» (август 1917 года) не достигал и подобия предвидения, проявленного Дурново. «Царизм победил, — писал Ленин об эпохе до 1917 года — Все революционные и оппозиционные партии разбиты. Упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография на место политики»[615]. В том, что касалось революционеров, это было в принципе верно. Но несмотря на то, что полиция прижала революционные партии, воинственные социалистические настроения рабочих (оживившиеся после Ленского расстрела 1912 года) и особенно периодические волнения страдавших от безземелья крестьян (сказывавшиеся и на армии) представляли собой постоянную и куда более серьезную угрозу. Ультраконсерватор Дурново понимал это лучше, чем будущие профессиональные революционеры. С 1900 по 1917 год, за исключением двух лет (1905–1907), Ленин ни разу не был в России, проживая по большей части в Швейцарии. Троцкий жил изгнанником за пределами страны с 1902 по 1903 и с 1907 по 1917 годы. И Каменев, и Григорий Радомысльский (Зиновьев) до 1917 года провели много времени в тюрьме, Сибири или в Европе. То же самое относилось и к таким твердолобым оппонентам Ленина из числа социал-демократов, как Мартов и Павел Аксельрод. Виктор Чернов — руководитель Партии социалистов-революционеров, самой многочисленной из российских левых партий, — непрерывно находился в эмиграции с 1899 по 1917 год. Дурново наблюдал царскую систему не из Женевы, Парижа или Берлина, а изнутри, и, в частности, изнутри Министерства внутренних дел. Он лучше посторонних и даже лучше большинства осведомленных людей понимал, что самодержавие становится пустым звуком[616]. Что не менее важно, в то время как представители российского истеблишмента с ужасом ждали новой «пугачевщины» снизу, Дурново осуждал российские верхние классы и особенно конституционных демократов, добивавшихся от самодержавия политических прав и, насколько представлялось ему, не понимавших, что воинствующие массы будут склонны идти намного дальше и поглотят их всех[617].
608
Сотрудники российского министра иностранных дел жили в мире, далеком от вспышек социальной ненависти, вызывавших такой страх у Дурново: Gurko,
609
Дурново — Плеве, в: Д. Н. Любимов.
610
Новое время. 26.04.1912; Aldanov, «Durnovó», 39–40; Lieven, «Bureaucratic Authoritarianism». Послужной список Дурново (РГИА. Ф. 1162. Оп. 6. Д. 190. Л. 82–109) см. в:
611
По словам Владимира Гурко, заместителя Дурново, он «выделялся среди государственных деятелей той эпохи, включая Витте, своей отличной осведомленностью, независимыми идеями, отвагой при выражении своей точки зрения и пониманием событий, приличествующими ответственному политику»: Gurko,
614
Кроме того, Дурново понимал, что война окажется затяжной, предугадал, к каким лагерям присоединятся Италия, Турция и балканские государства, и даже предвидел, что определенную роль сыграют Япония и США. Докладная записка Дурново была найдена большевиками среди бумаг Николая II и опубликована в 1922 г. Евгением Тарле: Записка П. Н. Дурново Николаю II. См. также: Тарле.
615
Ленин.
616
По сообщению М. Ф. фон Коттена, еще до войны, в 1913 г., элиты были охвачены массовым страхом перед возможностью того, что «призрак 1905 года стал бы вновь реальностью»: Корбут.