Сараево и государственный престиж
Сербия вычленилась из Османской державы в начале XIX века, а столетием позже увеличила свою территорию в ходе двух Балканских войн (1912–1913), но ни одна из этих войн не вылилась в более масштабную войну. Правда, Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцеговину (отторгнув ее от Османской империи), и тем самым резко увеличила численность своего южно-славянского (югославского) населения — сербов, хорватов и боснийских мусульман. Следствием этой осуществленной в 1908 году аннексии, которую не смогла предотвратить Россия, стали многочисленные заговоры с целью освобождения южных славян, организованные «Молодой Боснией» — террористической организацией, посвятившей себя защите югославских интересов. В 1914 году «Молодая Босния» приняла решение об убийстве австрийского губернатора в Сараево, столице Боснии и Герцеговины. Но затем члены «Молодой Боснии» узнали — очевидно, из газет, — что в Сараево приедет наследник габсбургского престола, эрцгерцог Франц-Фердинанд — причем в газетах указывалось точное время и место визита, — и решили устроить покушение на него, а не на губернатора. Эрцгерцог, племянник Франца-Иосифа, стоял первым в очереди на австро-венгерскую корону в силу стечения обстоятельств: сын кайзера совершил самоубийство. Многие наблюдатели надеялись на то, что после того, как 84-летний Франц-Иосиф — занимавший престол уже 66 лет — в конце концов отправится к праотцам, 50-летний Франц-Фердинанд займется реорганизацией и стабилизацией внутриполитической жизни в империи. Как-никак эрцгерцог, женатый на славянке (чешке), в 1913 году раскритиковал австрийского главнокомандующего за «шапкозакидательские планы по покорению сербов и бог знает кого еще».
В воскресенье 28 июня 1914 года — на годовщину свадьбы супругов, а также в священный для сербов День святого Вита — светлейшая чета, как и было объявлено, прибыла в Сараево. Местный габсбургский губернатор специально запланировал визит эрцгерцога на день, святой для Сербии. Он отмечался в память о событиях 1389 года, когда поражение в битве на Косовом поле ознаменовало конец Сербской империи, но в то же время некий серб сумел убить османского султана в его шатре (после чего был обезглавлен телохранителями султана)[649]. Первый из шести террористов из «Молодой Боснии», расставленных по заранее анонсированному маршруту Франца-Фердинанда, ехавшего в открытом автомобиле, упустил подходящий момент. Второй сумел швырнуть в машину эрцгерцога гранату, но она отскочила и, несмотря на ее взрыв под следующей машиной, ранивший двух офицеров, наследник престола смог продолжить свой путь; оставшиеся заговорщики остались на местах, но никому из них тоже не удалось ничего сделать. Наследник габсбургского престола прибыл в сараевскую ратушу, выстроенную в мавританском стиле, где выступил с речью. Дерзкий план покушения шел прахом.
В ратуше, после завершения всех выступлений и церемоний, эрцгерцог решил изменить график визита и навестить жертв взрыва, доставленных в больницу. 19-летний боснийский серб Гаврило Принцип, член «Молодой Боснии» и один из тех, кому в тот день не улыбнулась удача, попытался поправить дело, заняв позицию на сараевской улице Франца-Иосифа рядом с лавкой деликатесов Морица Шиллера в надежде на то, что ему удастся перехватить Франца-Фердинанда на его дальнейшем маршруте. Водитель эрцгерцога, не знавший о том, что нужно ехать в больницу, по ошибке свернул на улицу Франца-Иосифа, услышал недовольные возгласы пассажиров, начал сдавать задним ходом, но машина заглохла — в пяти футах от Принципа. Шестеро из восьми братьев и сестер Принципа умерли в младенчестве, а сам он был болен чахоткой и в его тщедушном теле еле теплилась жизнь. Он мечтал стать поэтом. Внезапно оказавшись лицом к лицу с историей, он выхватил пистолет и выстрелил в австрийского наследника, которого было легко опознать по шлему с плюмажем из зеленых перьев, и в его жену (попавшая в нее пуля предназначалась губернатору). Оба супруга умерли почти мгновенно.
Сербия только что прошла через две Балканские войны, в которых потеряла не менее 40 тысяч человек убитыми, и новая война была последним, в чем она нуждалась. Но после ареста террористов из «Молодой Боснии» (все они были гражданами Австро-Венгрии) некоторые из них сознались, что их втайне вооружала и натаскивала сербская военная разведка, ведомство-изгой в этой стране-изгое[650]. Сербский премьер-министр не был инициатором покушения, но он не отрекался от него и не смог обуздать охватившую Сербию эйфорию, что лишь усугубило ярость венских властей. «Широкое пространство перед военным министерством было сплошь покрыто народом, — писал Лев Троцкий, живший в изгнании в Вене и работавший корреспондентом киевской газеты. — И не публикой, а действительным народом, в корявых сапогах и с корявыми пальцами <…> Махали в воздухе черно-желтыми флажками, пели патриотические песни, кое-кто выкрикивал: <…> „Все сербы должны умереть!“»[651]. Если бы кайзер Франц-Иосиф ничего не сделал в ответ на «сараевское злодеяние», это могло бы стать сигналом к новым актам политического террора. Но что он мог сделать? Габсбурги едва не лишились своего государства в 1740 году и еще раз в 1848–1849 годах; в 1914 году перед ними стояла дилемма, с которой не приходилось сталкиваться даже многонациональной Российской империи: из одиннадцати основных народов Австро-Венгрии лишь пять проживали более-менее в границах империи; в том, что касалось остальных шести народов, большинство их представителей проживало вне пределов империи[652]. Австрийские правящие круги решили раздавить Сербию, несмотря на риск спровоцировать общеевропейскую войну; по сути, страх смерти толкал их на риск самоубийства.
649
Fay,
652
Агрессивная позиция Франца-Иосифа напоминала некоторым наблюдателям поведение Британии 15 годами ранее, во время Англо-бурской войны, когда Лондон, опасаясь лишиться своих владений в Южной Африке, изобрел концентрационные лагеря и поставил своей целью уничтожение «спесивого» африканерского (бурского) населения в Капской области: Lieven, «Dilemmas of Empire,» 187.