Так как была суббота, в советских частях вдоль всей границы проходили выступления артистов (за исключением Прибалтийского военного округа, командующий которого проигнорировал требование проявлять беззаботность)[5273]. В Минске, в 150 милях от границы, в офицерском клубе ставили «Свадьбу в Малиновке», комическую украинскую оперетту о деревне в украинских степях в разгар Гражданской войны. Клуб был набит битком. В число зрителей входили командующий важнейшим Западным военным округом Павлов, его начальник штаба и заместители. Предыдущей ночью в округе Павлова пересекли границу шесть немецких самолетов. «Неважно. Больше самообладания! Знаю, мне уже докладывали! Больше самообладания!» — так Павлов отвечал по телефону на это известие. Как только Павлов положил трубку и приготовился принять посетителя, аппарат зазвонил снова. «Знаю, мне докладывали, — услышал посетитель ответ Павлова. — Знаю. Тем, кто наверху, виднее. Отбой». И он бросил трубку на рычаг[5274]. Во время оперетты Павлову прямо в ложу доставили новое донесение о том, что происходит что-то необычное: немцы снимают проволочные заграждения на своей стороне границы, а шум моторов стал громче и слышен даже издалека. Как уже знал Павлов, не в силах ничего с этим поделать, по Сувалкскому выступу в Восточной Пруссии непрерывным потоком двигались германские механизированные колонны. Павлов досмотрел представление до конца.
Около полуночи Михаил Кирпонос, командующий Киевским военным округом, позвонил по ВЧ в наркомат обороны из своей полевой ставки в Тернополе и доложил, что еще один немец, переправившись через реку, пересек границу около Сокаля (Украина) и сказал, что солдаты вермахта занимают огневые позиции, а танки вышли на исходные рубежи. Жуков позвонил на Ближнюю дачу, чтобы поставить Сталина в известность[5275]. Вскоре после полуночи на глазах у застывших в ожидании германских дивизий через границу проследовал поезд с грузом советской нефти, марганца и зерна для Большой Германии[5276]. Около часа ночи Тимошенко позвонил Павлову по ВЧ — очевидно, с целью ознакомить его с директивой № 1 о приведении войск в полную боевую готовность и предупредить о необходимости не поддаваться на провокации[5277].
Примерно за 12 часов до этого, ровно в 13.00, германское верховное командование отправило в войска сигнал к войне: «Дортмунд». В тот день после полудня Гитлер принял адмирала Редера, генералов Кейтеля и Йодля и Альберта Шпеера, а затем сочинил письма с объяснением действий Германии для Муссолини в Италии, Рюти в Финляндии и Хорти в Венгрии (несколькими днями ранее он уже писал в Румынию Антонеску, которому во время вторжения предстояло отвечать за критически важный южный фланг немцев)[5278]. Николаус фон Белов, адъютант Гитлера, отмечал, что тот становился «все более нервным и беспокойным. Фюрер много говорил и ходил взад-вперед; казалось, он с нетерпением ожидает чего-то». В своей резиденции в старой рейхсканцелярии Гитлер не спал уже вторую ночь подряд. Он пообедал в столовой, затем слушал «Прелюды» — симфоническую поэму Ференца Листа, а потом по телефону вызвал к себе Геббельса, который только что в очередной раз посмотрел «Унесенных ветром». Они долго расхаживали по гостиной Гитлера, обговаривая, в какой момент Гитлеру завтра лучше выступить с объявлением о войне и что ему сказать, рассуждая о «спасении Европы» и о том, что дальнейшее ожидание смерти подобно. Геббельс ушел от фюрера в 2.30 ночи, вернувшись в Министерство пропаганды, служащим которого было велено дожидаться его. «Все были абсолютно поражены, — писал он, — хотя большинство отчасти догадывалось о происходящем, а некоторые — и целиком»[5279].
Передача зашифрованной радиограммы Тимошенко в военные округа с директивой № 1 о приведении войск в боевую готовность и одновременной необходимости избегать провокаций началась в ранние часы 22 июня. Большинство адресатов, занимавших прифронтовые позиции, так ее и не получили. Так, в неведении остался один из подчиненных Павлова, генерал-майор А. А. Коробков, командующий 4-й армией, в тот вечер смотревший оперетту Иоганна Штрауса «Цыганский барон» в Кобрине, где находилась его полевая ставка: линии связи и электроснабжения были перерезаны. Передовые части вермахта, зачастую одетые в красноармейскую форму, уже перешли границу и производили диверсии на советских коммуникационных линиях[5280]. «Начиная войну, ты все равно что открываешь дверь в темную комнату, — сказал Гитлер одной из своих личных секретарей. — Никогда не знаешь, что скрывается в темноте»[5281].
5273
«Сталин стремился самим состоянием и поведением войск приграничных округов дать понять Гитлеру, что у нас царит спокойствие, если не беспечность», — вспоминал генерал армии Семен Иванов. Он называл такое поведение чем-то вроде преступной самодемобилизации. Иванов.
5274
Генерал-лейтенант Николай Клич, начальник артиллерии Западного особого военного округа, говорил полковнику Илье Старинову о звонках Павлова в Москву по поводу каждого тревожного события: «Ответ всегда один и тот же: без паники! Сохранять спокойствие! „Хозяин“ все знает». Bialer,
5275
Перебежчика звали Альфред Лисков (Некрич пишет, что он пересек границу около 11 часов вечера). НКГБ установил, что это был 30-летний ефрейтор, по профессии столяр-мебельщик и бывший коммунист (до прихода Гитлера к власти); по его словам, их части было объявлено, что через несколько часов ей предстоит форсировать реку Буг на лодках и понтонах. Когда немцы атаковали, Лисков все еще находился под стражей в НКГБ. Наумов.
5276
Германия продолжала поставлять Советскому Союзу боевую технику и в июне, поскольку Геринг и прочие рассудили, что в СССР все равно не успеют полностью освоить полученные из Германии передовые технологии. Von Strandmann, «Appeasement and Counter-Appeasement», 171 (ссылка на: HA Krupp, WA 40, B, C 381); Schwendemann,
5277
Павлов на допросах после его ареста не говорил, что Тимошенко упоминал о директиве № 1, но отмечал, что после завершения разговора приказал привести все части в боевую готовность. http://liewar.ru/tragediya-22-iyunya/178-protoko ly-doprosa-d-g-pavlova.html (показания Павлова, 07.07.1941, с комментариями). Не исключено, что Павлов говорил с Тимошенко ранее, из театра, по специальному телефону, который ему принесли ради такого случая.
5278
«Itinerar Hitlers vom 1.9.1939–31.12.1941», 691. Гитлер писал Антонеску 14 июня. Предположительно Антонеску уже 12 июня был ознакомлен с тщательно охраняемым секретом — точной датой нападения. Schmidt,
5279
И далее: «Началась лихорадочная активность». Fröhlich,
5280
Поспелов.
5281
Zoller,