Сталин питал страсть к книгам; читая их, он делал пометки и пользовался закладками, чтобы находить нужные места. (Его личная библиотека к концу жизни насчитывала более 20 тысяч томов.) Он писал комментарии на полях трудов Маркса и Ленина, а также Платона, немецкого стратега Клаузевица, которого читал в переводе, и Александра Свечина, бывшего царского офицера, которому Сталин никогда не доверял, но который показывал, что единственной постоянной на войне является отсутствие каких-либо постоянных[6]. «Читал Сталин очень много, — отмечал Артем Сергеев. — И всегда, когда мы виделись с ним, спрашивал, что я сейчас читаю и что думаю о прочитанном. У входа в его кабинет, я помню, прямо на полу лежала гора книг». Сталин советовал читать классиков — Гоголя, Толстого — и говорил Артему и своему сыну Василию: «Во время войны будет много ситуаций, с которыми в жизни ты не сталкивался. Тебе надо принять решение. А если ты много читал, у тебя в памяти уже будут ответ и подсказка, как себя вести и что делать. Литература тебе подскажет»[7]. Самым любимым из русских авторов у Сталина был, пожалуй, Чехов, который, по его мнению, выразительно изображал не только положительных, но и отрицательных персонажей. Тем не менее, судя по замечаниям, разбросанным по трудам и выступлениям Сталина, еще больше времени он тратил на чтение советской беллетристики[8]. Пометки, оставленные им в прочитанных книгах, нередко были очень непочтительными: «Чепуха», «Дурак», «Подонок», «Ерунда», «Ха-ха!».
Манеры Сталина отличались грубостью. Когда 5 апреля 1930 года один из руководителей советской экономики нарисовал черными чернилами карикатуру на наркома финансов Николая Брюханова, изобразив его подвешенным за мошонку, Сталин написал на рисунке: «Членам П.[олит]Б.[юро]. За все нынешние и будущие грехи подвесить Брюханова за яйца; если яйца выдержат, считать его оправданным по суду, если не выдержат, утопить его в реке»[9]. Однако при этом Сталин старался выглядеть солидным государственным деятелем, вычеркивая свои шутки и грубости даже из стенограмм официальных заседаний, которые предназначались только для внутреннего распространения[10]. Во время выступлений, желая подчеркнуть свои слова, он иногда поднимал указательный палец, но обычно избегал театральщины. «У Сталина все жесты были очень размеренны, — вспоминал Артем Сергеев. — Он никогда резко не жестикулировал». Помимо этого, Артем усвоил, что его приемный отец скуп на похвалу. «В выражениях он никогда не употреблял превосходных степеней: чудесно, шикарно… Он говорил „хорошо“. Выше „хорошо“ он не говорил, не оценивал. Мог сказать „годится“. „Хорошо“ — это было высшей похвалой из его уст»[11].
Сталин нередко поминал Бога («не дай бог», «прости, господи») и ссылался на фарисеев и другие библейские сюжеты[12]. В своем родном городе Гори он жил напротив собора, ходил в приходскую школу, с чувством пел в хоре и решил стать священником или монахом, сумев поступить в тифлисскую семинарию, где он молился девять-десять раз в день и прошел полный курс обучения, хотя и не сдал выпускных экзаменов. К тому времени он уже увлекся запрещенной литературой, начав с Виктора Гюго и постепенно дойдя до Карла Маркса, проникся неприязнью к организованной религии и забыл о былой набожности[13]. Слухи о том, что Сталин в 1930-е годы посещал церковные службы, так и не получили подтверждения[14]. В пометках Сталина, оставленных им в произведениях Достоевского и Анатоля Франса, он по-прежнему проявляет внимание к таким темам, как Бог, церковь, религия и бессмертие, но в отношении глубины и сущности этого интереса трудно сказать что-либо определенное[15]. Как бы то ни было, он уже давно отказался от христианских представлений о добре и зле[16]. Его нравственной вселенной была вселенная марксизма-ленинизма.
6
Концепция Свечина сводилась к войне на истощение; Тухачевский, как и многие другие, отдавал предпочтение атакам и превентивным ударам. Stone, «Misreading Svechin». Около 5 тыс. из книг Сталина впоследствии были переданы в Институт Маркса — Энгельса — Ленина. Всего известно 397 книг, брошюр и статей с пометками Сталина, причем 72 из них являются работами Ленина, 13 — трудами Маркса и Энгельса в переводе на русский, а еще 25 — его собственными произведениями.
9
Автором карикатуры был Валерий Межлаук. Ватлин, Малашенко.
13
В интервью, которое Сталин в 1931 г. дал немецкому писателю Эмилю Людвигу, он без всякой иронии осуждал «отцов» из семинарии за установленный ими «издевательский режим» и «иезуитские методы»: «слежка, шпионаж, залезание в душу».
14
Iremashvili,
15
Илизаров.