Призывы к отступлению
Во внутреннем докладе наркомата земледелия, поданном в начале 1932 года, отмечалось, что крестьяне сотнями и тысячами выходят из колхозов и в поисках пропитания наводняют промышленные города[602]. Политбюро сократило в городах нормы выдачи хлеба для лиц, получавших продовольствие по низшим (2-й и 3-й) категориям снабжения, — эта мера затронула 20 миллионов человек. Выдавать было нечего[603]. Сталин знал об этом. Но всякий раз, как он соглашался уменьшить задания по хлебозаготовкам, всякий раз, как он допускал, чтобы не были созданы стратегические резервы, и без того низкие нормы снабжения для рабочих приходилось снижать еще больше, а кроме того, прекращался вывоз зерна, что ставило под удар военно-промышленное развитие. Первая доменная печь на Магнитогорском металлургическом комбинате была с большим опозданием наконец задута в начале 1932 года — в страшные морозы и в ужасной спешке, — чтобы успеть к началу XVII партийной конференции. Были введены в строй два гигантских химических завода, первый алюминиевый завод и завод по производству шарикоподшипников, а с конвейера на Нижегородском автомобильном заводе скатились первые четыре грузовика. Но все это была только видимость. В новой доменной печи в Магнитогорске стал проседать купол, и ее пришлось полностью перестраивать. Промышленное производство весной 1932 года топталось на месте или даже сокращалось[604].
Стали слышны голоса недовольных. «Хотя и вы, т. Сталин, есть ученик Ленина, но ваше поведение не ленинское, — писала весной 1932 года в „Известия“ Федоринцева, делегатка Солдатского сельсовета Центрально-Черноземной области. — Ленин учил — фабрики рабочим, землю крестьянам, — и что вы делаете? Не только землю, но и скотину, хату, скарб отбираете у середняков и бедняков. Если вы выгнали Троцкого и называете его контрреволюционером, то вы, т. Сталин, самый настоящий и первый троцкист и ученик не Ленина, а Троцкого. Почему? Нас в политкружке учили, что Троцкий предлагал усиленно строить тяжелую индустрию за счет мужика»[605]. Свой голос подал и Троцкий. «Отделенный от аппарата… Сталин — ничто, пустое место», — писал он в своем «Бюллетене оппозиции» (01.03.1932) в новом «открытом письме» партии, предсказывая, что «человек, который был вчера символом аппаратного могущества, завтра станет в глазах всех символом аппаратного банкротства»[606].
Режим неожиданно отказался от обобществления всего скота, с подачи наркома земледелия Яковлева издав соответствующий указ (от 26.03.1932), одобренный Сталиным. Функционеры наркомата интерпретировали его как отступление от коллективизации — кое-кто даже задавался вопросом, не вкралась ли в него опечатка, — но его цель была чисто тактическая: положить конец бегству из колхозов. Местные должностные лица не спешили возвращать крестьянам обобществленный скот[607].
Понятно, что всплеск спекуляций о здоровье диктатора, типичных для любой диктатуры, не был случайностью. «Ложные слухи о моей болезни распространяются в буржуазной печати не впервые, — констатировал Сталин в письме, опубликованном в „Правде“ (03.04). — Как это ни печально, а против фактов ничего не поделаешь: я вполне здоров»[608].
Украинский партийный босс Косиор докладывал Сталину, что четверть лошадей в республике сдохла, а от выживших остались лишь «кожа да кости»[609]. ОГПУ доносило, что в Борисове (Белорусская ССР) толпа захватила хлебные склады, а несколько сотен женщин с детьми приняли участие в шествии к красноармейским казармам («среди бойцов и командиров наблюдались признаки сочувствия»)[610]. Почти двойное снижение норм снабжения вкупе с мерами по повышению интенсивности труда спровоцировали стачки и стихийные митинги на ткацких фабриках в Ивановской области[611]. В окне одного цеха был вывешен плакат: «Пока голодающих рабочих Вичуги и Тейково увольняют за то, что они требовали хлеба, здесь, за задернутыми шторами склада, обжираются коммунистические функционеры и красная полиция ГПУ»[612]. Десятитысячная демонстрация разграбила здания парторганизации и милиции («Выбрасывайте коммунистов… из окон»). Сталин направил на место событий Кагановича, который отрядил местных партийных агитаторов говорить с рабочими и сам выслушал их жалобы[613].
602
Данилов и др.
603
Для тех, кто еще получал продукты питания по карточкам, на некоторые их виды нормирование было отменено (правительство не брало на себя обязательства по их выдаче). Davies and Wheatcroft,
605
Данилов и др.
606
Открытое письмо Президиуму ЦИКа Союза ССР.
607
Davies and Wheatcroft,
608
609
Рудiч.
611
Соответствующие регионы снабжались лучше, чем деревня, но хуже, чем другие промышленные области. Rossman,