Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера, 1929–1941 [Stalin: Waiting for Hitler, 1928–1941]

Коммунистические партии за пределами СССР насчитывали 910 тысяч членов, включая 330 тысяч в Компартии Германии — второй по величине после Компартии Китая (350 тысяч)[829]. Но Гитлер раздавил немецких коммунистов. Следующими по размерам были компартии Франции и Чехословакии, насчитывавшие всего 34 тысячи и 60 тысяч человек соответственно. Коммунисты из Франции и Чехословакии требовали от Москвы, чтобы она отказалась от отношения к социал-демократам как к «социал-фашистам». Однако весной 1933 года, когда семь социал-демократических партий выступили с совместным публичным призывом заключить с коммунистами пакт о ненападении, Сталин одобрил приказ «усилить кампанию против II Интернационала», указывая, что «необходимо подчеркнуть переход германской социал-демократии в лагерь фашизма». Эту позицию разделяли и многие иностранные коммунисты, собранные им в штаб-квартире Коминтерна[830]. Давняя гражданская война с левыми продолжалась[831].

И сотворил себе кумира

В регионах, где не было никакой или почти никакой еды, оказалось до 50 миллионов жителей СССР, а может быть, и до 70 миллионов[832]. В 1932–1933 годах в стране был зарегистрирован миллион случаев сыпного тифа и полмиллиона случаев брюшного тифа[833]. ОГПУ в докладе для Сталина (март 1933 года) утверждало, что задержало 219 460 беженцев, отправившихся на поиски еды, 186 588 из них вернув туда, откуда они явились, а остальных арестовав[834]. Трупы людей и животных усеивали сельские дороги, железнодорожные пути, открытую степь, приграничную полосу. Крестьяне ели кошек и собак, выкапывали лошадиные туши, варили сусликов. Днепропетровское ОГПУ доносило в Харьков (05.03.1933) «об увеличивающихся случаях опухания и смерти на почве голода, проверенных и документально подтвержденных врачебными осмотрами». Начальник регионального ОГПУ прислал таблицы с численностью голодающих семей по районам и поименно называл голодающих сознательных трудящихся, добавив, что разъездная комиссия выделила часть резервов зерна для пострадавших местностей[835]. Но, конечно, всего этого было слишком мало и слишком поздно.

Смерть и болезни поразили весь советский пшеничный пояс — Украину (включая Молдавскую автономную республику), Северный Кавказ (включая Кубань, Ставрополье и Дон), Среднее и Нижнее Поволжье (от Нижнего Новгорода до Астрахани, включая Автономную республику немцев Поволжья), Центрально-Черноземный регион, а также Вологду и Архангельск на севере, Урал и Казахскую автономную республику[836]. Партийные функционеры умоляли о срочной помощи, чтобы «спасти жизнь многих людей, обреченных на голодную смерть», как писал Сталину (09.03.1933) функционер Турар Рыскулов, этнический казах[837]. Один оперработник ОГПУ составил сводку случаев голода в городах Урала, Поволжья и Северного Кавказа, подчеркивая негативное воздействие на политические настроения рабочих[838]. Из Украины за день в среднем поступало десять донесений о случаях каннибализма. Родители убивали одного из своих детей и скармливали его остальным; некоторые варили бульон, а оставшееся мясо засаливали в бочках[839]. Тайная полиция доносила о шайках людоедов, похищавших сирот: «Эта группа зарезала и употребила в пищу троих детей, в том числе одиннадцатилетнего сына… и беспризорного… родители которого умерли от истощения»[840].

Донесения и письма, поступавшие Сталину, были весьма красноречивы[841]. Но из документов видно, что его приводили в ярость сообщения не о том, что голод доводил людей до поедания человеческой плоти, а о том, что американский корреспондент получил разрешение отправиться в регионы, охваченные голодом («Шпионов и так много в СССР»)[842]. Но когда наличие катастрофы подтвердил даже железный Каганович, диктатора, очевидно, проняло[843]. 20 марта 1933 года Политбюро приняло решение поставить больше тракторов (хотя и меньше, чем просили), отправить на Украину дополнительную продовольственную помощь, разрешить в Харькове и Киеве свободную торговлю продуктами питания и мобилизовать все внутренние резервы на посевную кампанию (соответствующий протокол был подписан Сталиным)[844]. В тот же день Политбюро приказало ОГПУ изъять у населения оружие[845].

829

Шириня. Коминтерн в 1933 году. С. 141–142 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 25. Д. 237. Л. 69, 79–80; Д. 233. Л. 69–80). Германская коммунистическая партия отличалась высокой текучкой: до трех четвертей ее членов были безработными и, следовательно, не связанными ни с какими предприятиями. Bahne, «Die Kommunistitche Partei Deutschlands», 662; Grebing, Geschichte der deutschen Arbeiterbewegung, 310.

830

Фирсов. Сталин и Коминтерн. С. 10; Шириня. Коминтерн в 1933 году. С. 169–177 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 18. Д. 963. Л. 134–135, 182). К концу 1933 г. число легальных коммунистических партий, когда-то составлявшее 72, сократилось до 16; еще семь партий существовало полулегально.

831

Роберт Такер объявляет именно Сталина «в первую очередь ответственным» за неспособность германских коммунистов и социал-демократов выступить единым левым фронтом против Гитлера, но он не объясняет, каким образом эти левые партии могли бы примириться, если бы не было Сталина. По словам Винклера, «пропасть между обеими рабочими партиями стала настолько глубокой… что о едином фронте нечего было и думать». Tucker, Stalin in Power, 225–32; Winkler, Der Weg, 864.

832

Ивницкий. Голод 1932–1933 гг.: кто виноват? С. 36. По оценке Дэвиса и Уайткрофт, в районах, пораженных голодом, проживало до 70 млн человек, даже если исключить Урал, Сибирь и Дальний Восток. Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 411.

833

Khlevniuk, Master of the House, 47.

834

Ивницкий. Голод 1932–1933 гг.: кто виноват? С. 61 (ссылка на архив Политбюро без указания конкретного документа). Крестьян из регионов с «избыточным» населением насильственно переселяли в опустевшие села на Северном Кавказе и в других местах. Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 428 (ссылка на: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 929. Л. 133; Оп. 162. Д. 15. Л. 100–101; ГА РФ. Ф. 5446. Оп. 1. Д. 470. Л. 179–180). 17 марта 1933 г. режим попытался ограничить сезонные трудовые миграции, потребовав, чтобы крестьяне получали от колхозов разрешение на отлучку, и пригрозив, что «летунам, сбегающим перед севом и возвращающимся к жатве», будет отказано в продовольствии. Правда. 20.03.1933.

835

Антипова и др. Голод в СССР. С. 254–265 (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 960. Л. 1–12).

836

Максудов. География голода 1933 года; Maksudov, «Ukraine’s Demographic Losses», 27–43.

837

15 марта Косиор прислал с Украины обширный доклад, в котором просил Сталина прислать больше тракторов и оказать помощь продовольствием в размере не менее 36 тыс. тонн. Антипова и др. Голод в СССР. С. 304–317 (АП РФ. Ф. 3. Оп. 61. Д. 794. Л. 73–86). Рыскулов справедливо отмечал: «Такого положения, какое создалось сейчас в Казакстане [так]… ни в одном другом крае или республике нет». Он даже писал, что вследствие линии, проводившейся предыдущим партийным руководством республики, «запрещено было где-либо (даже в самом Алма-Ата, где на улицах убирали трупы казаков [то есть казахов]) говорить официально, что есть голод и смертные случаи на этой почве. Мало того, местные работники не смели говорить о том, что есть сокращение скота». Квашонкин. Советское руководство. С. 204–225 (ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 27. Д. 23. Л. 245–253); Рыскулов. Собрание сочинений. Т. 3. С. 320–348 (АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 6403. Л. 138–146). См. также: Алдажуманов и др. Насильственная коллективизация. С. 220–223 (АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 5287. Л. 33–38); Абдирайымов и др. Голод в казахской степи. С. 166–167 (АП РК. Ф. 141. Оп. 1. Д. 6403. Л. 37), 196–200; Werth, «La famine au Kazakhstan»; Данилов и др. Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 687–691 (РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 47. Д. 7. Л. 26, 269–283: 23.12.1933).

838

По словам Молчанова, поблизости от заводов собирались бродяги и стучались к рабочим с просьбой о подаянии («Помогите без причины сокращенному», «Помогите голодающему безработному»). Антипова и др. Голод в СССР. С. 298–303 (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 56. Л. 11–16). Хатаевич докладывал из Днепропетровска (15 марта 1933 г.): «…базаров здесь в реальности нет», имея в виду отсутствие возможности купить что-либо, помимо выдававшегося по карточкам. Голод 1932–33 рокiв на Україні. С. 465–467.

839

Рудiч. Голод 1932–1933 рокiв на Україні. С. 409 (5.03.1933), 433–437 (12.03), 480–481 (1.04); Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 420 (РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 25. Л. 32–35: 22.03.1933). «…гражданка Герасименко употребила в пищу труп своей умершей сестры, — указывалось в докладе с Северного Кавказа за март 1933 г. для руководства ОГПУ, — …гражданин Дорошенко, оставшись после смерти отца и матери с малолетними сестрами и братьями, питался мясом умерших от голода братьев и сестер». Оперработники ОГПУ приводили много имен добросовестно работавших колхозников, умерших от голода. Данилов и др. Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 648–649 (ЦА ФСБ. Ф. 4. Оп. 11. Д. 42. Л. 62–64: 07.03.1933), 662–665 (Ф. 2. Оп. 11. Д. 42. Л. 113–116: 03.04.1933).

840

Антипова и др. Голод в СССР. С. 363–364 (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 42. Л. 149–150: Северный Кавказ, 21.03.1933), 422–424 (Д. 551. Л. 36–38: 31.03.1933).

841

Данилов и др. Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 527–528 (ЦА ФСБ. Ф. 2. Оп. 10. Д. 514. Л. 234–236: 05.11.1932), 661–662 (Оп. 11. Д. 42. Л. 101–103: 01.04.1933).

842

Данилов и др. Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 644–645 (РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 741. Л. 3). В том же марте 1933 г. Троцкий в Турции выражал намерение примириться со Сталиным, объявляя о готовности «без всякой огласки вступить в предварительные переговоры». Сталин мог бы подыграть ему, чтобы заманить его назад в Москву, но вследствие занятости или по каким-то другим причинам, судя по всему, он не предпринял такой попытки. Летом 1933 г. Троцкий принял предложение о получении убежища во Франции, хотя ему не было позволено поселиться в Париже. Petrement, Simone Weiclass="underline" A Life, 189–91.

843

Davies and Wheatcroft, Years of Hunger, 206, 420 (РГАЭ. Ф. 8040. Оп. 8. Д. 25. Л. 32–35: 22.03.1933).

844

Антипова и др. Голод в СССР. С. 330–331 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 918. Л. 1, 18–19, 23–24).

845

Эта мера предпринималась в рамках общесоюзной кампании по перерегистрации оружия. Хаустов и др. Лубянка: Сталин и ВЧК. С. 419 (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 14. Л. 96–97).