Последствия
Как и во времена средневековой чумы, обычным делом стали телеги, на которые грузили трупы[853]. «Я видел такое, чего нельзя забыть до смерти», — писал Сталину (4 апреля 1933 года) писатель-казак Михаил Шолохов со своего родного Дона. Сталин ответил ему (6 мая), что приказал направить в этот район продовольственную помощь и что в отношении сведений, приведенных в письме Шолохова, необходимо провести проверку, но стоял на своем. «Ваши письма производят несколько однобокое впечатление… — писал Сталин, — уважаемые хлеборобы вашего района (и не только вашего района) проводили „итальянку“ (саботаж!) и не прочь были оставить рабочих, Красную армию — без хлеба». Он расценивал их действия как «тихую» войну с советской властью. «Войну на измор, дорогой товарищ Шолохов»[854].
Сталин в самом деле вел войну — и с крестьянством, и со своей собственной Коммунистической партией, якобы проявлявшей мягкотелость в этот грозный час. 4 мая он получил от Ягоды доклад о том, что только что прибывшие в армию истощенные призывники жадно набрасываются на обещанные им сухари и сахар, а вслед за ними являются родственники, выклянчивая подачки. Один из призывников, по словам осведомителя, говорил: «Когда не было колхозов, крестьяне жили много лучше, сейчас при колхозах все голодают. В случае войны никто не пойдет защищать соввласть, а пойдут все против нее»[855].
Японская Квантунская армия предприняла попытку захватить Джехоль во Внутренней Монголии, который мог послужить трамплином для нападения и на Пекин, и на Внешнюю Монголию — сателлита СССР[856]. Чан Кайши еще раньше обратился за помощью к Лиге Наций, но это привело лишь к тому, что Япония вышла из этой организации, которую в Токио стали считать расистским англо-американским заговором, имеющим целью его ослабление[857]. В последний день мая 1933 года генералы Квантунской армии заключили перемирие с местными должностными лицами в порту Тяньцзинь в Северном Китае, по условиям которого границы Маньчжоу-Го подходили к Великой китайской стене, Япония получала контроль над стратегически важным горным перевалом, а между Стеной и районом Пекин — Тяньцзинь создавалась 60-мильная демилитаризованная зона[858]. Сталин подозревал, что Китай, чья подпись не стояла под соглашением о перемирии, втайне ведет переговоры о прекращении войны, что развязало бы Японии руки для нападения на СССР. На советскую территорию якобы проникали японские диверсанты[859]. Диктатор получал расшифровки перехваченной переписки между британским послом в Токио и лондонским Министерством иностранных дел, из которых следовало, что японские военные приготовления выходят за рамки целей, имеющихся в Китае, и что японские военные наблюдатели считают войну с Советским Союзом неизбежной[860]. С подачи Сталина советские газеты в завуалированном виде публиковали выдержки из разведсводок, разоблачающие агрессивные намерения Токио[861].
Партийный журнал «Большевик» пытался дать отпор ощущению капитуляции «Советского Союза перед мировым империализмом вообще и перед японским империализмом в частности»[862]. Но сама способность СССР вести войну вызывала все большие сомнения. 7 мая 1933 года Политбюро запретило ОГПУ выносить смертные приговоры — исключение было сделано для советского Дальнего Востока, — а на следующий день Сталин и Молотов издали секретную директиву партийным организациям и подразделениям ОГПУ о приостановке массовых выселений крестьян и освобождении заключенных Гулага, осужденных за мелкие преступления, в свете того, что «три года борьбы привели к разгрому сил наших классовых врагов в деревне»[863]. «…наступил момент, когда мы уже не нуждаемся в массовых репрессиях», — объяснялось в указе и признавалось, что в дальнейшем «острые формы репрессий» способны «свести к нулю влияние нашей партии в деревне»[864]. Но когда после этого от Косиора и прочих руководителей Украины поступили донесения о суровых репрессиях против крестьян в этой республике, Сталин ответил (31 мая): «Наконец-то вы начинаете браться за дело по-большевистски»[865].
853
Davies and Wheatcroft,
854
Шолохов возлагал вину главным образом на региональных функционеров, но в то же время в отношении увиденного им писал, что это «не отдельные случаи загибов», а «„метод“ проведения хлебозаготовок». 4 июля 1933 г. Политбюро заслушало доклад Шкирятова о «перегибах» в Вешенском районе, после чего второй секретарь района, уполномоченный по хлебозаготовкам, и прочие должностные лица были переведены в другие места, но не арестованы. Данилов и др.
855
Хаустов и др.
856
24 апреля 1933 г. японский посол в Москве (Ота) осведомился у Карахана о возможности покупки Китайско-Восточной железной дороги, и советское правительство уже 2 мая оперативно дало согласие на переговоры, хотя, как докладывал НКВД Сталину, Квантунская армия не намеревалась покупать то, что она могла отнять.
857
Японский министр внутренних дел Гото Синпэй называл США «огромным лицемерным монстром, рядящимся в справедливость и гуманизм». Tooze,
858
859
Harris, «Encircled by Enemies», 534 (ссылка на: РГВА. Ф. 9. Оп. 39/5с. Л. 2–21, 76–82, 109–116).
861
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 791. Л. 33–38; Квашонкин.
862
Кузнецкий [псевдоним]. Каков смысл токийских переговоров о продаже НКВД.
863
Сталин с Молотовым с неодобрением отмечали, что председатели колхозов и районные и краевые уполномоченные производят аресты «по правилу: сначала арестовать, а потом разобраться». Кроме того, их директива ограничивала число заключенных в СССР, за исключением трудовых лагерей и колоний, цифрой в 400 тыс. человек, что было вдвое меньше находившихся на тот момент в тюрьмах. (И еще 500 тыс. находилось в лагерях.) Афанасьев и др.
864
Голяков.
865
РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 46. Л. 140. «Мало завоевать власть, мало выгнать капиталистов, — заявил Каганович 22 мая 1933 г. на московском партийном активе, противопоставив 1917 год сталинской революции, — надо уничтожить корни, из которых произрастает капитализм».