В 1914–1915 годах он работал в Петрограде на кроватной фабрике и на заводах Недермейера и Путилова. Тогда же он участвовал в стачках и демонстрациях. Несмотря на недостаток образования, он довольно много читал и имел среди рабочих кличку «Колька-книжник»{18}.[4] В анкете в начале 20-х годов он утверждал, что «самостоятельно обучился грамоте»{19}. За участие в забастовке на заводе «Треугольник» он был арестован и выслан из Петрограда. В 1915 году, в возрасте 20 лет, был призван в армию, сначала в 76-й пехотный запасной полк, а затем в 172-й Либавский пехотный полк, вскоре в боях с немцами под Алитусом (к западу от Вильнюса) был ранен и получил шестимесячный отпуск по ранению и вернулся на Путиловский завод. В том же году был призван снова и сначала стал рядовым в 3-м пехотном полку в Ново-Петергофе, а затем рабочим-солдатом команды нестроевых Двинского военного округа. С 3 июня 1916 — мастер артиллерийских мастерских № 5 Северного фронта в Витебске{20}. И если до сих пор в послужном списке Ежова все более или менее понятно и даже типично, то начиная с витебского периода его биография полна неясностей.
Именно в этот период, согласно утверждениям Ежова, и началась его революционная карьера. Хотя позднее один из сослуживцев рассказывал, как однажды Ежов, раздобыв где-то орденскую ленту, выдавал себя за георгиевского кавалера{21}. В тридцатые годы подобный эпизод, разумеется, не годился для анкет, и эта часть биографии Ежова преподносилась в духе революционного романтизма с непременным подчеркиванием его бунтарского характера{22}. В конце 30-х годов Александру Фадееву было поручено написать биографию Ежова. Задание было выполнено, и рукопись небольшой книги поступила в издательство. Но Ежов был арестован до того, как биографию успели напечатать{23}. Часть рукописи Фадеева сохранилась в бумагах Ежова под названием «Николай Иванович Ежов: сын нужды и борьбы» (1937–1938). «Это был маленький чернявый подросток, с лицом открытым и упрямым, с внезапной мальчишеской улыбкой и ловкими точными движениями маленьких рук», — писал Фадеев и продолжал: «Маленький питерский мастеровой, очень сдержанный и скромный, с ясным, спокойным и твердым взглядом из-под черных и красивых бровей, любитель чтения, любитель стихов и сам втайне их пописывающий, вдумчивый и задушевный друг, свой парень, любивший в часы досуга сыграть на гитаре, спеть и поплясать, бесстрашный перед начальством — Ежов пользовался среди своих товарищей большой любовью и влиянием»{24}.
Примерно то же пишет и А. Дризул, знавший Ежова по работе в артиллерийской мастерской № 5. В интервью с Исааком Минцем из Института истории партии Дризул описывает «Колю» как «юркого, живого парня», «общего любимца» и острого на язык в разговорах с другими рабочими. Как утверждает Дризул, Ежов принял активное участие в деятельности Красной гвардии даже до того, как вступил в партию, но он «не был трибуном». Дризул добавляет: «Ежов мало выступал. Он два — три слова скажет… Он был кропотливым оратором, эта его черта до последнего дня осталась. Он не любил выступать»{25}. Воспоминания Дризула стали подлинной находкой для партийного историка Минца. Онвсерьез взялся восполнить существенный пробел в биографии Ежова — начало его революционной карьеры. Минц обратился в Институт истории партии при ЦК КП(б) Белоруссии с просьбой найти в архивах хоть что-нибудь, посетовав, что «никаких документов о политической деятельности тов. Ежова в Витебске за 1917 г. у него нет», за исключением записи беседы с самим Ежовым{26}. Однако и там ничего существенного, кроме приказов по 5-м артиллерийским мастерским найдено не было.
В 1937 году воспоминания Дризула были профессионально отредактированы и с заголовком «Боевые страницы прошлого» отосланы для публикации в журнал «Партийное строительство». Теперь абзац о Ежове заиграл новыми красками: «Многие рабочие этих мастерских знали Николая Ивановича как веселого, общительного человека, умеющего в беседах ставить перед ними остро жизненные политические вопросы и находить на них убедительные правильные ответы. Это был большевистский массовик-агитатор, умеющий организовывать массы вокруг партии Ленина — Сталина»{27}.[5]
4
В своих последующих сочинениях Ежов иногда использовал псевдоним «Н. Книжник». См.: Брюханов Б. Б., Шошков Е.Н. Оправданию не подлежит: Ежов и ежовщина 1936–1938 гг. СПб., 1998. С. 21.
5
Правда, тут же Дризул пожалел о том, что не согласовал передачу рукописи в журнал с ЦК ВКП(б) и 20 ноября 1937 г. отослал копию Поскребышеву, приложив покаянную записку.