Сам он — работал в Мазари Шарифе, а не в Кабуле, где и происходили основные акты предательства — но в Кабуле работал Витька Попенков, его однокашник по Высшей школе КГБ. Конечно, все что касается расследования — не подлежит оглашению даже среди своих, но водка развязывает языки, и на кабульской «пересылке», когда он ждал самолета на Москву — они с Витькой хлопнули — и у него развязался язык. Послушать было чего — оперативно-следственная группа, работавшая в Кабуле, собрала достаточно материала на одиннадцать умышленных убийств, причем это только среди советских граждан, пытки, организацию эскадрона смерти, организацию трансграничной наркоторговли, поставки оружия в Союз, в том числе для передачи бандформированиям, подобным тем, какие в Карабахе орудуют. Мелочи, типа торговля контрабандной водкой, несанкционированные контакты с моджахедами с передачей информации в обмен на деньги и наркотики, сокрытие оперативно-значимой информации, промотание имущества, злоупотребления по службе, моральное разложение... это даже в расчет не бралось, хотя в обычном случае этого для дела хватило бы. Витька, окосев от непривычки пить на такой большой высоте, назвал тех, кого удалось выявить — простым и подзабытым, но от того не ставшим менее зловещим словом — враги народа.
И сейчас — все равно больше делать было нечего, что будет то и будет, он думал над тем, что те, кто здесь творит подобное же, кто разжигает рознь в Карабахе и собирает толпы в центре Еревана, сознательно обостряя ситуацию — это тоже враги народа. Армянского, русского, азербайджанского... любого народа. Они знают, что будет кровь, что потом люди уже не смогут жить как раньше, вместе, не запирая дверей и по выходным ходя друг другу в гости — и они сознательно хотят крови, чтобы... да потому что они враги народа, вот почему. И разбираться с ними надо — не как с преступниками, а как с врагами. Без всякой жалости.
Они подъехали к какому-то дому... это не было воинской частью или другим объектом с ограниченным допуском, потому что перед этим они не проезжали КП, если бы проезжали — это можно было бы понять по движению машины. И это не был город, потому что город, даже ночной, спящий — тоже можно услышать и почувствовать, по лязгу одиноких трамваев, по негромкому шуму улиц. Это было где-то за городом, и это что-то было огорожено забором. Он понял это, потому что услышал, как открываются ворота, машина проехала — и почти сразу остановилась...
— Приехали... — сказал кто-то
Захлопали дверцы...
— Э, этого...
— Вылазь, мусорок...
Уголовники или прикидываются?
Попов полез из машины нарочито неаккуратно, ударился головой. Захохотали — точно уголовники. Если бы косили — вряд ли бы захохотали, у слуг государевых на первом месте вбитая в мозг дисциплина...
— Чо, мусорок, застрял...
— Осунься... — резко приказал кто-то — сними с него колпак...
Чьи — то руки сдернули колпак
— Вылазь, мусорок.
— Милости прошу к нашему шалашу! — издевательским тоном сказал другой.
Попов вылез — раз приглашают, отказываться как то...
Какое-то здание — два этажа, кирпич, но площадь такая... в общем за сотню квадратов несколько раз перешагнули[95]. Сад, в саду горят фонари, зелень, беседка, садик небольшой, но ухоженный. И явно не огород — признаков посадок не наблюдается, все для души.
Но самое главное — пятеро у машины, еще двое — видны в глубине сада, что-то вроде патруля. Из тех, которые у машины — у двоих автоматы Калашникова, АКС-74У, у третьего — УЗИ. Патрульные — вооружены оба, похоже что АКМами. На семерых — пять автоматных стволов... это в Союзе, где один автомат в городе уже ЧП. Подзапустили обстановочку, подзапустили...
— Шагай, мусорила...
— А дождь нам капал на рыло... — запел самый низкий из всех
— Нишкни, Соленый...
Дом приближался — в темноте, из некоторых окон лился золотистый свет, некоторые были глухо зашторены. У дома, слева — что-то вроде стоянки для машин, просто отсыпанная гравием площадка. Из того что видно — белая Волга, Мерседес...
— Сюда...
Открылась дверь. Еще один. В руках — длинное, американское ружье с перезарядкой цевьем[96], он такие видел в Афгане — в подарок наверх шли.
— Чо...
— Через плечо. Отскочи...
Парень отступил назад.
Прошли, не разуваясь. Везде горел свет. Первая же комната — огромная, со столом, на столе — чего только нет. Кстати, наверное, как раз то, чего нет в обычных ереванских магазинах с пустыми и полупустыми полками...
Сидят человек десять. Есть по виду нормальные, есть уркаганы. Но в каждом есть... то, что чует только опытный сыскарь — надлом и вызов, типичное для блатного, отвергающего общество...
Один — показывал какие-то фокусы с картами братве, карты были магазинные, не самодельные, так и порхали в руках. Когда ввели Попова — шум, разговоров прекратился моментально, как будто отрезали...
— Мас хиляю, зырю кент, а за ним петляет мент... — наконец сказал картежный фокусник — ты кого в дом привел...
— Нишкни, Зорик.
Из другой комнаты, шурша модной бамбуковой занавеской — появился человек. И уже по тому, как вытянулись едва ли не в струнку находившиеся в комнате блатные, Попов понял, что перед ним тот, кого он и искал, тот, у кого были ответы, по меньшей мере, на часть вопросов, тот, который мог стать его союзником в борьбе с группой предателей в армянском УКГБ и республиканских партийных органах — а мог просто его убить.
Это был Карпет...
Конечно же, шоссе должна была патрулировать милиция — и горящую машину увидеть. Но это в теории — а на практике боевые группы Дашнакцутюн, карабахские банды — искали, где заполучить оружие и одинокий ночной патруль с двумя автоматами и с двумя пистолетами — хорошая добыча. Отстреливаться... тоже палка о двух концах, потому что если отстреливаться, то можешь так ненароком кого и убить, а если убьешь — будут мстить, да и вообще. Вообще... это слово, уместное в самом разном контексте, многозначительное и неконкретное скрывало жестокую правду о том, что значительная часть армянского населения в данном случае была бы не на стороне армянских милиционеров. Защитников порядка — а на стороне бандитов, и полагала бы, что милиционерам стоило просто отдать автоматы бойцам за правое дело. Так что милиция шоссе не патрулировала, а отсиживалась всю ночь по углам, это знали и командиры полка ДПС, и руководство министерства, но предпочитали не трогать, чтобы не воняло. Были еще свидетели, но... по телевизору как раз показывали СПРУТ-3, и оттуда советское население уясняло, что свидетели долго не живут. Да и позвонить... как только стало неспокойно, армянская молодежь целенаправленно разгромила все телефонные кабинки, повырывала трубки, потому что кто-то бросил клич, что с таких телефонов всегда звонят агенты КГБ, стукачи. Так что — когда усиленный наряд ДПС в составе двух машин прибыл на место — машина — автозак уже успела основательно прогореть...
Самое интересное — что Попов был прав, его и в самом деле собирались ликвидировать националистические силы в армянском УКГБ, банально списав это на бандитское нападение на автозак. Вот только нападение произошло несколько раньше — и по-настоящему.
Задачу по ликвидации полковника КГБ Попова из Особой инспекции — должны были выполнить двое сотрудников армянского УКГБ, фамилии их были Мкртчян и Сидорян. Первый на высшую меру уже заработал, для второго — это должно было стать первым убийством, которое они совершили по заданию преступной организации, в которую входили. Все это было не просто так: на Армена Сидоряна у руководства армянского УКГБ были большие планы. Подающий надежды паренек — отслужил в Афганистане в сто восьмой воздушно-десантной дивизии, снайпером. По возвращении из армии его взяли в КГБ и целенаправленно вели. Учитывая его боевой опыт — его включили в нештатную группу сотрудников армянского УКГБ, которая готовилась на случай захвата террористами самолета или автобуса в Армении и планировали направить в Балашиху, на курсы усовершенствования офицерского состава. После чего — он должен был осесть в Москве и стать лидером террористической группы Дашнакцутюн, которую планировали направить в Москву не позднее девяностого года. Эта группа должна была совершить ряд террористических актов в Москве, в частности убить Председателя Президиума Верховного Совета СССР Г.А. Алиева с целью привлечь внимание к карабахской проблеме. Но для того, чтобы сделать из паренька — интернационалиста и молодого чекиста армянского убийцу-террориста — надо было его соответствующим образом обработать чем сейчас и занимались. Работа завершалась — и одной из ее последних стадий было «повязать кровью».
95
Одно из идиотских правил — негласно запрещалось строить дома больше ста квадрантных метров жилой площади. Выходили из этого как могли, например — устраивали еще один этаж, а то и два — в подвале
96
Понятие «помповое ружье» появилось только в России, в начале девяностых, хотя Ижмех планировал пустить советскую «помпу» в серию в семидесятых. Отказали — посчитали слишком опасно.