И дело тут вовсе не в простодушии традиционного сознания. Еврейская религиозная мысль, воспитанная логикой Талмуда, умеет быть и строгой, и придирчивой, и скептической. И многие ее методы интерпретации текста поразительно схожи с методами современного научного анализа. Но ее цели совершенно отличны от целей научного анализа. Для нее в первую очередь важна не эмпирическая, а религиозная достоверность текста: то, насколько содержание его соответствует принципам Торы и насколько он продуктивен для традиции.
Еврейская мысль еще потому не принимает в расчет большинство аргументов научной критики, что вообще испытывает недоверие к косвенным свидетельствам. Такое недоверие выражено, например, в еврейском религиозном законодательстве: во время судебного разбирательства в расчет берутся не улики, а лишь достоверные свидетельские показания очевидцев. И можно образно выразиться, что при оценке истинности книги свидетелями выступают Письменная и Устная Торы, а иногда - непосредственный мистический опыт. Со слов двух свидетелей или со слов трех свидетелей будет установлено дело[27]. Такая приверженность прямым доказательствам глубоко соответствует духу еврейской традиции, видящей свои истоки в Синайском откровении. Лицом к лицу говорил с вами Господь на горе из среды огня.
__________
27.
28.
Однако, как мы могли убедиться, религиозные евреи на протяжении веков оставались неравнодушными к спорам о Зохаре.
Причина этого, очевидно, не может корениться лишь в случайных обстоятельствах исторического и психологического характера. Создается впечатление, что Зохар с момента своего появления на свет болезненно задел какие-то фундаментальные стороны еврейской традиции, и споры, по существу, велись не вокруг авторства Зохара, а вокруг того необычайного положения, которое эта книга сразу заняла в иудаизме.
Ключом к пониманию феномена Зохара, на наш взгляд, служит легенда, рассказывающая о чудесном открытии этого текста[29]. Зохар, написанный, согласно легенде, еще до составления кодекса Мишны, найденный спустя века в пещере, как бы в самих глубинах сокровенного, деформировал сложившиеся соотношения между открытой и закрытой частями Торы, поднимал тайное учение недосягаемо высоко над явным. Дело усугублялось еще и тем, что Зохар появился внезапно, как новое откровение, и такое внезапное появление в котором многовековая устная традиция не играла никакой опосредствованой роли, вырывало эту книгу из числа книг Устной Торы и ставило в один ряд с книгами Торы Письменной.
Действительно, в XIII веке иудаизм пережил событие из ряда вон выходящее, потрясшее привычные устои традиции, оно было провозвестником грядущих разрушительных явлений в еврейской религии, связанных с этой удивительной и страшной книгой. И голос мыслителей, отрицающих древнее происхождение Зохара и приписывающих авторство этой книги Моше де-Лиону, был не проявлением здравого смысла, а протестом против деструктивных сдвигов, производимых Зохаром в традиции.
Та легенда, в одеждах который Зохар вошел в иудаизм (и неважно, исходила она от Моше де-Лиона или сложилась стихийно), была, как нам кажется, лишь формой выражения глубинной концепции самого Зохара, его взглядов на Нигла и Нистар в Торе и на собственное место в Нистар.
Во многих фрагментах Зохара говорится о том, что тайное учение (Разей де Орайта) является самой сутью Торы, ее истинным содержанием[30]. Объясняя соотношение между различными уровнями толкования, Зохар пользуется образом ореха: тайнам Торы отводится здесь роль ядра, а иные, открытые уровни называются оболочками и скорлупой[31]. В другом месте, уподобляя Тору человеку, он говорит о тайне как о душе Торы, а иные уровни толкования Торы уподобляет одежде и телу человека[32].
Хотя такие воззрения Зохара - новшество для каббалистов XIII века[33], но не эти воззрения формировали основные притязания Зохара на особое место в еврейской традиции. Гораздо важнее то, что Зохар говорит сам о себе, о содержащихся в нем тайнах. А глубина этих тайн поистине непостижима для человека:
Приди, взгляни. Нет позволения сыну человеческому произносить сокрытые слова и объяснять их, исключая Светоча Святого, раби Шимона, которому дозволил Святой, благословен Он, и поскольку поколение его запечатлено в вышних и нижних. И поэтому он говорит эти слова в открытую. И не будет такого поколения, как это, среди которого он находится, - до тех пор, пока не придет царь Машиах[34].
И Зохар, в котором записаны эти тайны, является книгой таких откровений, которые ведомы были лишь Моше на горе Синай:
Сказал раби Шимон: Все они - Сообщество Светочей, те, которые вошли в этот святой круг. Я призываю свидетельствовать обо мне высшие из высших Обликов и вышнюю Святую Землю! О том, что я увидел сегодня нечто, невиданное человеком с того дня, когда поднялся Моше вторично на гору Синай. Ибо видел я, что лик мой сияет, как сияние яркого Солнца, которому предназначено исцелить вселенную, как сказано (Малахи, 3,20): И воссияет для них, боящихся Имени Моего, солнце праведности и исцелит крылами своими. И более того: я знал, что лик мой сияет, а Моше не знал, как об этом написано (Шемот, 34, 29): Не ведал он, что лучится кожа лица его...[35].
Настало время задать вопросы: что это за особое место в иудаизме, на которое претендует Зохар, и в чем смысл этих его притязаний? Мы предлагаем читателю пустится вместе с нами в некую интеллектуальную авантюру, которая в случае удачи позволит нам уразуметь ответы на эти вопросы самым простым способом. Известно, что проще всего достигнуть понимания, держа перед глазами какой-либо наглядный образ - у евреев это называется Машаль (пример, притча). Попробуем взглянуть на историю еврейского учения, воспользовавшись для этого Машалем, - и представим себе человека, который заключает договор и записывает слова этого договора[36].
В то время, когда договор еще составляется и записывается, а партнер по договору рядом и доступен для общения, слова этого договора наполнены живым смыслом, поскольку каждый пункт и каждое положение может быть взвешено и обсуждено[37].
Но вот документ уже завершен и подписан, и человек берет его в руки и подносит к глазам, вчитываясь в слова договора. И в этот момент человек как бы остается наедине с самим собой, замыкается в глубоком раздумье, он молчалив и одинок[38] хотя партнер его все еще находится рядом. Такие моменты раздумья, очевидно, охватывали его и раньше, во время составления договора, но до сих пор его углубление в себя не было столь непрерывным и полным. Начинается как бы новый отсчет времени, новое психологическое время, когда период составления договора воспринимается как довременное, доисторическое состояние и все смыслы и подробности договора сосредотачиваются в тексте документа.
Можно представить себе процесс постижения смыслов договора в качестве постепенного восхождения мысли от вещей очевидных к скрытым.
Вначале человеком осознается простой смысл документа прочитывается текст и воспринимаются детали договора. Затем он выделяет в тексте те подробности, которые требуют каких-то действий и налагают какие-то обязательства. И сразу же вслед за этим возникает необходимость детально истолковать свои обязательства, соотнести их со своими возможностями и интересами.
Во время этих размышлений человек все еще занят вещами, открытыми для его понимания, и все трудности и загадки, с которыми он встречается, не выходят за рамки его личного опыта и непосредственного знания. И он все более замыкается в самом себе, удаляясь от своего партнера по договору, хотя имя этого партнера постоянно встречается в документе.
35
Там же, 139б. Становится ясным, почему в Зохаре, а особенно в Тикуней hа-Зохар, часто совмещаются понятия Каббала и Письменная Тора (см., например, Зохар, 1, 27а-б).
36
И сказал Господь Моше: запиши себе слова эти, ибо на основе этих слов заключил Я союз с тобой и с Исраэлем (Шемот, 34, 27).
37
Когда пришел Святой, благословен Он, чтобы дать Моше Тору, говорил Он ее по порядку: Писание, Мишна, Агада и Талмуд, как сказано (Шемот, 20, 1): И сказал Господь все слова эти, - даже то, что спросит преданный ученик у своего учителя в будущем, сказал Святой, благословен Он, Моше в тот час (Шемот Раба, 47).