Эти “истории в приемной” вызвали у Умы большие опасения, побудив ее закрепить свое сари непомерным количеством заколок и булавок. Однако, войдя, она обнаружила, что обстановка подействовала на нее вовсе не так, как ожидалось. Ума не только не сконфузилась, но странным образом почувствовала себя спокойно среди привычных запахов риса и мунг-дала. В любой другой обстановке королева Супаялат, с ее лицом-маской и лиловыми губами, показалась бы жутковатым призраком, но домашние запахи, такие знакомые, словно смягчали черты королевы, разбавляли суровую непреклонность.
В противоположном конце комнаты король громко похлопывал по ладони свернутой газетой.
– Итак, администратор-сахиб, – сказал он, – думали вы когда-нибудь, что мы доживем до дня, когда станем свидетелями того, как восточная страна громит европейскую державу?
Ума затаила дыхание. За несколько последних недель администратор много раз вступал в жаркие споры о последствиях японской победы над Россией. Некоторые из них заканчивались взрывами гнева. Сейчас она с тревогой наблюдала, как ее муж откашлялся.
– Я убежден, Ваше Величество, – ровным голосом заговорил администратор, – что победа Японии вызвала бурное ликование среди националистов в Индии и, без сомнения, в Бирме тоже. Но поражение русского царя ни для кого не стало сюрпризом и нисколько не успокоило врагов Британской империи. Империя сегодня сильнее, чем когда бы то ни было. Стоит лишь взглянуть на карту мира, чтобы увидеть истину.
– Но со временем, администратор-сахиб, все меняется. Ничто не длится вечно.
Голос гостя зазвучал резче:
– Могу ли я напомнить Вашему Величеству, что хотя Александр Великий провел в степях Центральной Азии не более нескольких месяцев, основанные им сатрапии существовали и столетия спустя? Британской империи, напротив, уже более ста лет, и вы можете быть уверены, Ваше Величество, что ее влияние сохранится и на грядущие века. Могущество Империи таково, что она способна противостоять всем вызовам, и останется таковым в обозримом будущем. Я мог бы взять на себя смелость указать, Ваше Величество, что вас не было бы здесь сегодня, если бы вам объяснили это двадцать лет назад.
Король вспыхнул, молча глядя на администратора. Ответить за него пришлось королеве. Она подалась вперед, впившись длинными острыми ногтями в подлокотники кресла.
– Довольно, мистер администратор, – прошипела она. – Хватит, бас каро[44].
На мгновение воцарилась тишина, в которой единственным звуком был скрип ногтей королевы, царапавших полированные подлокотники кресла. Воздух в комнате, казалось, заколебался, как будто над полом внезапно поднялось горячее марево.
Уму усадили между Долли и Второй принцессой. Застыв, она в ужасе и смятении слушала разговор мужа с королем. На стене перед ней висела маленькая акварель, пейзаж: залитая багряным рассветным сиянием равнина, сквозь дымку тающего ночного тумана проступают шпили пагод. Ума хлопнула в ладоши и громко воскликнула:
– Паган!
В тесной комнате слово это произвело эффект разорвавшейся бомбы. Все вскочили, обернувшись к Уме. Она подняла руку, указывая на картину:
– Это ведь Паган, верно?
Вторая принцесса, сидевшая рядом с Умой, с готовностью поддержала отвлекающий маневр:
– Да, совершенно верно. Долли может вам рассказать – это она нарисовала.
Ума повернулась к стройной даме, сидевшей по левую руку. Долли Сейн, припомнила она, их представили друг другу. Ума еще обратила внимание на ее необычный вид, но была слишком сосредоточена на соблюдении церемоний и не успела приглядеться к Долли.
– Это в самом деле нарисовали вы? Поразительно, прекрасная работа.
– Благодарю вас, – тихо ответила Долли. – Я перерисовала из книги.
Глаза их встретились, и они обменялись короткими улыбками. Внезапно Ума поняла, что ее так поразило: эта мисс Сейн – возможно, самая красивая женщина из всех, что она видела.
– Мадам администратор, – королева постучала костяшками пальцев по подлокотнику кресла, – откуда вы знаете, что это Паган? Вы бывали в Бирме?
– Нет, – с сожалением призналась Ума. – Хотела бы, но нет. Мой дядя живет в Рангуне, и он однажды прислал мне картину.
– Вот как? – И королева кивнула.
На нее произвело впечатление то, как молодая женщина вмешалась, чтобы спасти положение. Самообладание было качеством, которым она всегда восхищалась. Было что-то привлекательное в этой женщине, Уме Дей, – ее живость и естественность составляли приятный контраст с высокомерием ее мужа. Если бы королева не держала себя в руках, она бы точно указала на дверь администратору, и это непременно плохо закончилось бы. Нет, эта миссис Дей очень правильно поступила, вмешавшись.