Тягло тянули и посадские люди. Это было имущественно крайне неоднородное сословие. На одном его полюсе — городские низы: ремесленники, которым «прокормиться нечем», мелкие торговцы, весь товар которых помещался на скамье или небольшом лотке, мастеровые, не находившие применения своим рукам, скитавшиеся по чужим дворам, вынужденные ночевать под лодками и питаться, как тогда горько шутили, похлебкой из яичной скорлупы. На другом полюсе — посадская верхушка, наиболее привилегированную часть которой составляла корпорация «гостей» — купцов и промышленников, купивших у государства право сбора с населения различных налогов. Например, именно на гостей было возложено взимание крайне непопулярной в народе, но очень выгодной соляной пошлины. Гости буквально выколачивали из тяглецов налоги. Они сосредоточили в своих руках торговлю наиболее прибыльными товарами. От этих богатеев, ворочавших сотнями тысяч, а то и миллионами рублей, зависела масса мелкого и среднего посадского люда. Гости не только косвенно влияли на государственный аппарат, но и были непосредственно с ним связаны. Чин гостя открывал возможность административной карьеры. Так, дьяк Назарий Чистый первоначально был ярославским торговым человеком, в 1621 году он произведен в гости, а в 1647 — пожалован в думные дьяки. Поскольку он сидел в Посольском приказе, иностранцы называли его «государственным канцлером». Чистый был и крупным землевладельцем — собственником вотчин в четырех уездах. Именно Назарий Чистый был инициатором введения в 1646 году новой соляной пошлины, которая и без того была не малой, а теперь вчетверо повысила цену на продукт первейшей необходимости. Налог на каждый пуд соли возрос до 20 копеек. Для сравнения стоит отметить, что цена четверти[9] ржи в то время была около 30 копеек. Если учесть, что в питании большинства населения преобладала соленая рыба, можно понять, как остро отразилось на жизни народа увеличение соляной пошлины. Недовольство масс усугублялось тем, что при ее сборе, как свидетельствуют документы, гости «многой казной корыстовались… и всякие насильства чинили всяких чинов людям». Через два года правительство было вынуждено отменить соляной налог, но эта мера уже не могла предотвратить мощный взрыв народного гнева летом 1648 года.
Низы и средние слои посадских людей терпели произвол не только со стороны представителей власти, гостей, богатых купцов. Они были беззащитны и перед сильными феодалами. Сохранилась жалоба посадских тяглецов на притеснения и бесчинства монахов Иверского монастыря. «Да они же Иверского монастыря старцы, — пишут челобитчики, — … ездят по посадам… и нас, сирот … посадских людей, бьют и увечат своею управой, а иных и ножами режут, и от того боя и увечья и ножевого резанья иные померли, а иных нас … хватают по улицам и водят к себе на монастырский двор и в чепь (на цепь. — Авт.) сажают и держат в чепи не малое время… и бьют и мучат занапрасно и безвинно…»
Возмущение посадского люда вызывали «белые» места и слободы — городские феодальные владения, «обеленные» (отсюда «белые»), то есть освобожденные от выплаты пошлин, налогов и выполнения натуральных повинностей в пользу государства. Правда, население «белых» слобод вынуждено было отдавать изрядную долю доходов деньгами и натурой своему господину, но это было несравненно меньше, чем вносили в казну посадские тяглецы, которых к тому же разоряли алчные государевы сборщики и те же владельцы «белых» слобод — феодалы.
Обстановка в стране накалялась. По городам и селам ходили тревожные слухи: «Делается-де на Москве нестройно, и разделилась-де Москва натрое, бояре-де себе, а дворяне себе, а мирские и всяких чинов люди себе ж». Народная молва не ошибалась: дворянство набирало силы и требовало уравнять его в правах с аристократией, разрешить ему передавать свои поместья по наследству. Это вызывало протест у владельцев вотчин, считавших претензии дворян посягательством на свои льготы и привилегии.