Вешний шепот деревьев…
Откуда явилось такое?
Вьюги нет. Теплый ветер
Шумит у виска,
И над спящей землей,
Отдыхающей в зимнем покое,
Человеческой радости
Тихо плывут облака.
Сквозь мелькающий снег,
Постоянное зим окрыленье,
Я предчувствую вас,
Зеленеющих будней огни,
Снова зерна стихов
Упадут на поля откровенья,
И колосьями станут,
И в хлеб превратятся они.
Пусть же в белом плаще
Вновь пред нами земля-незнакомка
Вешний шепот деревьев
В шуршании вьюги несет,
Грозных зим мы участники,
Весен победных потомки, —
И снежинки и листья
В свидетели память берет!
2. «К подножию полярного престола…»
К подножию полярного престола,
Подняв тяжеловесы якоря,
Выходят, как легенды, ледоколы,
Атомоходы, проще говоря.
Они откроют сказочные трассы
Через морей закованную ширь,
Разрубят льды, врубаясь час за часом, —
За «Лениным» и «Арктикой» — «Сибирь».
И если есть такая область в мире,
Где мертвые друг с другом говорят,
То Ломоносов скажет о Сибири
Царю Петру: «Что говорил я, брат!
Она, Сибирь, еще себя покажет,
Она — природы диво-дивный клад».
И скажет Петр: «Не надо флота даже,
Один бы мне, единственный фрегат:
Я показал бы, как я плавал тоже,
Но что мои смешные корабли —
Пред теми, что крепчайший лед положат,
Ковром постелют под ноги земли!..»
И льды смещались, падали, кололись,
И, торжествуя, шел атомоход.
И «Арктика» вонзилась в самый полюс,
На высшей точке всех земных широт!
3. КИРИШИ
Был царь — моряк и плотник,
Над синею Невой,
До нового охотник,
Построил город свой.
Народ мы крепкий, скорый,
Ничто нас не страшит,
Построили свой город,
Над Волховом стоит.
Мы Кириши назвали
Наш город молодой,
Болота вкруг лежали
С зацветшею водой.
Болота те, что надо,
Конец сухой земли,
Мы столько мин, снарядов
Оттуда извлекли.
Здесь шла передовая
Во времена войны,
Теперь пора иная,
Мы — молодость страны!
У нас народ веселый,
У нас ударный труд,
Мы — стройка комсомола,
И Кириши цветут!
Трудиться не устанут
Ни руки, ни умы,
Мы Нефтегорском станем,
Бензиноградом — мы!
Царям уже не снится
Столица над водой,
И юности столица —
Наш город молодой.
И Киришам, что, статься,
Расширятся окрест,
Потомки удивятся
Как чуду из чудес!
4. АННА ЯРОСЛАВНА
Над Днепром и над Софией славной
Тонкий звон проносится легко.
Как же, Анна, Анна Ярославна[58],
Ты живешь от дома далеко!
До тебя не так легко добраться,
Не вернуть тебя уже домой,
И тебе уж не княжною зваться —
Королевой Франции самой.
Небо низко, сумрачно и бледно,
В прорези окна еще бледней,
Виден город — маленький и бедный,
И река — она еще бедней.
На рассвете дивами вставали
Облака, и отступала мгла,
Будто там не облака пылали —
Золотой Софии купола.
Неуютно, холодно и голо,
Серых крыш унылая гряда,
Что тебя с красой твоей веселой,
Ярославна, привело сюда?
Из блестящих киевских покоев,
От друзей, с какими говоришь
Обо всем высоком мирострое,
В эту глушь, в неведомый Париж?
Может, эти улицы кривые
Лишь затем сожгли твою мечту,
Чтоб узнала Франция впервые
Всей души славянской красоту!
5. АВЕТИКУ ИСААКЯНУ
Не может этот звон стихать,
Раз вечный звук — его основа,
Бьет в Ереване колокол стиха,
А я в Москве ему внимаю снова.
Мне говорят: всё это хорошо,
Но уж столетье бурно миновало,
И жил поэт, и с песней к нам пришел,
И просто жить ему казалось мало.
Он всей земной премудрости достиг,
Ко всем народным прикоснулся ранам,
Он с нами был не просто Аветик,
Но Аветиком был Исаакяном.
Я повторю, что я сказал в одной
Строфе когда-то утром рано:
Пусть вечно бьет под вечною весной
Нам стиховой родник Исаакяна!
6. О ХЛЕБЕ
Из руин седых и хмурых,
Точно вечность сторожит,
Черных зерен Карменблура
В чашке горсточка лежит.
То сожженная пшеница
Из подвалов крепостных,
Сквозь века ей поле снится,
Где серпа размах затих.
И теперь в юдоли бледной,
В этой комнате простой,
Стала песней и легендой,
Зерен черной наготой.
вернуться
58
Примечание. Дочь Ярослава Мудрого, Анна Ярославна, была замужем за французским королем.