В 1915–1916 годах Каменский разъезжает по курортам Крыма и Кавказа вместе с «футуристом жизни» спортсменом Владимиром Гольдшмидтом, выступая с лекциями и чтением стихов. Афиша от 3 мая 1916 года об их выступлении в Новом Симеизе (в Крыму) гласила: «Состоится лекция-вечер. ВАСИЛИЙ КАМЕНСКИЙ прочтет: „Вот как надо жить в Крыму…“ Поэт-футурист Василий Каменский прочтет: „Творческие радости жизни“. Владимир Гольдшмидт прочтет: „Солнечные радости тела“. После Василий Каменский исполняет свои стихи-песни (с музыкальным инструментом)».
Футуризм для Каменского был не одним из очередных увлечений, а целым этапом в его духовной биографии, художественной формой его мироощущения. Видный театральный деятель Н. Н. Евреинов, близкий друг поэта, впоследствии писал о нем: «Весь его „футуризм“ – и футуризм не только но всех его произведениях, но в самой жизни, в укладе ее, – это не плод досужей фантазии, не оригинальничание, не поза, а органически вытекающее из отношения поэта к жизни… Он создает свои формы бытия и проповедует их задорно-вызывающе не только песнями, но и всей жизнью своей».[26] И действительно, жизнь разворачивалась перед Каменским как чудесное, захватывающее зрелище, где он чувствовал себя не сторонним наблюдателем, а одним из главных действующих лиц. Поэт, романист, драматург, актер, живописец, авиатор, охотник, оратор, пропагандист, путешественник – во всех этих обличиях Каменский оставался самим собой – «непромокаемым энтузиастом», человеком, страстно увлеченным потоком жизни, поисками полноты и радости бытия. Он писал о себе:
В этих стихах, в самой поэтической позе Каменского тех лет (1914–1916) явственно чувствуется влияние «эго-футуризма» Игоря Северянина.[27] Оно сказывается в стихотворениях Каменского и в изобилии неологизмов и псевдо-красивости северянинского «ресторанного» жаргона, и в его «курортном» восприятии жизни:
(«Приехал в Ялту»)
Эти северянинские мотивы на время потеснили ту самобытность, непосредственность, которая подкупала в ранних стихах Каменского. Однако ему удалось преодолеть это влияние, и в своих лучших произведениях он обретал свой собственный голос.
Во многом и жизнь свою писатель строил в соответствии с тем обликом поэта, который вырисовывался в его творчестве.
Каменский нередко говорил в стихах о событиях своей частной жизни, упоминая в них своих знакомых, называя их имена и фамилии. Но главный и единственный герой его стихов – он сам. Первоначально – это поэт с мироощущением ребенка, дикаря, живущий среди природы, чутко улавливающий шорохи и запахи лесов, полей и рек. В дальнейшем этот облик поэта – камского «дикаря» – испытывает полное превращение: это авиатор, восхищенный высотой, пространством:
Затем поэт-авиатор сменяется обликом поэта-футуриста, бросающего вызов окружающему обществу, и, наконец, перевоплощается в мужицкого бунтаря («Степан Разин»).
Такого рода метаморфозы на самом деле означали не смену позиций, а двойственность мироощущения и творчества Каменского. Справедливо отмечала современная поэту критика, что в его сочинениях проступают «два лица»: «одно – нежное, любовно-грустное, обращенное к „листочкам-шелесточкам“… Другое – злобное, обращенное к пришельцам из города. И два голоса у него. Один гибкий и ласковый, как шептание веток между собой, нежный и звонкий, как голос любимых птиц („Землянка“). Другой – острый и резкий, как лезвие кривого татарского ножа, который он носит за поясом („Стенька Разин“)».[28]
Как отмечалось, творчество Каменского тяготело к стихийному восприятию жизни, к примитивизму. Именно неприятие уклада капиталистического города, протест против бездушия буржуазной цивилизации объясняют его «бегство» в мир природы, нежную и ненасытную любовь к ней. Однако сознание поэта, как и его соратников по футуризму, было во многом противоречиво. И урбанизм и тяготение к патриархальным формам бытия не только противостояли, но и взаимно дополняли друг друга. Так, в сборнике «железобетонных поэм» «Танго с коровами», когда в них появлялся удобочитаемый текст, а не только загадочные ребусы, поэт жаловался на одиночество, проклинал город:
27
В 1914 г. Каменский выступал вместе с И. Северянином во время гастрольной поездки по Крыму.
28
Б. Гусман, Василий Каменский. – «Очарованный странник. Альманах осенний», Пг., 1915, с. 11.