«Вернется ли к нам утренняя заря, наш извечный друг? Победит ли бог света темные силы ночи?» Но вот появляется дева света, «она приближается к каждому дому», и все ликуют. Это она! Это дочь Дьяуша, божественная пастушка, выгоняющая по утрам на пастбище небесных коров, и у каждой из набухшего вымени капает на иссохшую землю свежая, благодатная роса.
Точно так же, как слагали песни о приходе зари, слагают песни о ее бегстве и славят в гимне победу солнца:
«Вот еще одно сильное и мужественное деяние совершил ты, о Индра! Ты сразил дочь Дьяуша, женщину, которую трудно победить! Да, ты сразил дочь Дьяуша, прославленную Утреннюю Зарю, ты, Индра, великий герой, победил, ты разметал ее!
Утренняя Заря соскакивает с разбитой колесницы, боясь, как бы Индра — бык — не забодал ее.
Вот брошена ее колесница, расщепленная на куски, а сама заря спасается бегством».
В древние времена индус рисовал себе утреннюю зарю изменчивой, но всегда живой, и слабое искаженное отражение этого образа еще заметно в сказках; о которых мы только что говорили, а также в сказке о Красной Шапочке. Цвет шапочки, которую носит бабушкина внучка, первый признак ее небесного происхождения. Поручение, которое ей дают — отнести лепешку и горшочек масла, — роднит ее с образом ведийской утренней зари — предвестницы солнца. А волк, пожирающий Красную Шапочку…
Лаура. Облако.
Раймонд. Нет, кузина, — солнце.
Лаура. Волк — солнце?!
Раймонд. Волк — пожиратель, с лоснящейся шерстью, Врика, ведийский волк. Не забудьте, что оба солнечных бога — Аполлон Ликийский у греков и Аполлон Сорский у латинян — имеют своей эмблемой волка.
Октав. Но как могли отожествить солнце с волком?
Раймонд. Разве солнце, которое высушивает водоемы, выжигает пастбища, опаляет шкуру на хребте высунувших язык отощавших быков, не похоже на прожорливого волка? Шкура на волке лоснится, его глаза сверкают, он скалит белые зубы, у него мощные челюсти, сильные ноги: и блеском своей шерсти и глаз, все сокрушающей силой своих челюстей он подобен солнцу. Вам не страшно солнце, Октав, в здешнем сыром краю, где цветут яблони, но маленькая Красная Шапочка пришла к нам из далеких жарких стран.
Лаура. Заря умирает и вновь рождается, а Красная Шапочка умирает, и уже не воскреснет. Конечно, нехорошо, что она рвала орехи и послушалась волка, но нельзя же за это отдать ее без всякого сожаления на съедение волку! Не лучше ли, чтобы она вышла невредимой из волчьего брюха, как выходит солнце из ночной тьмы?
Раймонд. Ваша сочувственная речь, кузина, очень умна. Красная Шапочка не может погибнуть окончательно. Матушка-Гусыня запамятовала окончание сказки.
Но немецкие и английские прабабушки прекрасно помнили, что Красная Шапочка умирает и возрождается, как утренняя заря. Они повествуют, что охотник вспорол волку брюхо, вытащил оттуда румяную девочку, она широко раскрыла глазки и сказала:
«Ох, как я напугалась и как там темно!»
Недавно я перелистывал в детской у вашей дочери альбом картинок в красках, сделанных англичанином Уолтером Крэйном и оживленных яркой фантазией и юмором. У этого джентльмена искусное и в то же время наивное воображение. Он чувствует легенду и любит жизнь. Он уважает прошлое и ценит настоящее. Это поистине английский ум. Альбом, который я перелистывал, содержит текст и рисунки к сказке о «Little Red Riding Hood» (английская «Красная Шапочка»). Волк пожирает девочку, но появляется фермер, джентльмен в зеленом фраке, желтых штанах и высоких сапогах с отворотами, он всаживает пулю прямо в лоб волку, между его сверкающих глаз, вспарывает зверю брюхо своим охотничьим ножом, и оттуда выходит свежая, как роза, девочка.
Вот как было на самом деле, кузина, вы отгадали. Что же касается Спящей Красавицы, романтическая история которой овеяна наивной и глубокой поэзией…
Октав. Она тоже утренняя заря!
Раймонд. Нет. «Спящая Красавица», «Кот в Сапогах» и «Мальчик-с-пальчик» относятся к другой категории арийских легенд — к легендам, которые символизируют борьбу зимы и лета, возрождение природы, извечную историю всемирного Адониса — вселенской розы, которая беспрерывно вянет и вновь расцветает. Спящая Красавица — это Астерия, светозарная сестра Латоны, это Кора и Прозерпина. Народное воображение не ошиблось, воплотив свет в том образе, на который с особой любовью и лаской светит солнце в образе прекрасной девушки. Я люблю Спящую Красавицу в образе Эвридики Вергилия, ужаленной змеей и Брунхильды из песен Эдды[293], наколовшей палец на шип, которых выводят из страны теней их возлюбленные: гречанку — поэт, скандинавскую деву — воин. Общая участь всех светозарных героев древних мифов — погибнуть от укола острым предметом: шипом, когтем или веретеном. В одной из легенд Деккана[294], собранных мисс Фрер, девочка укололась о ноготь Ракшазы, застрявший в дверной щели. Она падает замертво. Мимо проходит король и поцелуем возвращает ее к жизни. Особенность, присущая этим драматическим сменам зимы и летней поры, тьмы и света, ночи и дня, — их беспрестанное возобновление. В передаче Перро сказка начинается вновь, когда думаешь, что все уже кончено. Спящая Красавица выходит замуж за принца, от этого брака родятся двое детей, Денек и Зорька — Аитра и Гемерос Гесиода или, если угодно, Феб и Артемида. В отсутствие принца его мать-людоедка Ракшаза, то есть страшная ночная жуть, грозится пожрать обоих царских детей, обоих светлых малюток, но их спасает возвращение короля — солнца. На западе Франции у Спящей Красавицы есть деревенская сестра, история которой очень наивно изложена в старой французской песенке. Сейчас я ее приведу:
292
Один охотник (разумеется, он бил всегда наповал) нацелился на волка, когда она крикнула; и вот Красная Шапочка невредимой вернулась домой и стала там жить да поживать до самой смерти (англ.).
293
…в образе Эвридики Вергилия… и Брунхильды из песен Эдды. — Эвридика — по античному мифу жена певца Орфея, которую он пытался вывести обратно на землю из подземного царства. Ее история рассказана в 4-й книге «Георгик» Вергилия. Брунхильда — валькирия, воинственная дева, персонаж древнескандинавской мифологии, многократно упоминается в собрании героических песен — «Эдде».