ЧАРЛЬЗУ КАУДЕНУ КЛАРКУ[36]
Ты видел ли порой, как лебедь важный,
Задумавшись, скользит по зыби влажной?
То шею гибкую склонив к волне,
Свой образ созерцает в глубине,
5 То горделиво крылья распускает,
Наяд пленяя, белизной блистает;
То озера расплескивает гладь,
Алмазы брызг пытаясь подобрать,
Чтобы в подарок отнести подруге
10 И вместе любоваться на досуге.
Но тех сокровищ удержать нельзя,
Они летят, сверкая и скользя,
И исчезают в радужном струенье,
Как в вечности — текучие мгновенья.
15 Вот так и я лишь время трачу зря,
Под флагом рифмы выходя в моря;
Без мачты и руля — напропалую
В разбитой лодке медленно дрейфую;
Порой увижу за бортом алмаз,
20 Черпну, — а он лишь вспыхнул и погас.
Вот почему я не писал ни строчки
Тебе, мой друг; причина проволочки
В том, что мой ум был погружен во тьму
И вряд ли угодил бы твоему
25 Классическому вкусу. Упоенный
Игристою струею Геликона
Моих дешевых вин не станет пить.
И для чего в пустыню уводить
Того, кто на роскошном бреге Байи,
30 Страницы Тассо пылкого листая,
Внимал волшебным, звонким голосам,
Летящим по Армидиным лесам;
Того, кто возле Мэллы[37] тихоструйной
Ласкал несмелых дев рукою буйной,
35 Бельфебу видел в заводи речной,
И Уну нежную — в тиши лесной,
И Арчимаго,[38] сгорбившего плечи
Над книгой мудрости сверхчеловечьей;
Кто исходил все области мечты,
40 Изведал все оттенки красоты —
От зыбких снов Титании прелестной
До стройных числ Урании небесной;
Кто, дружески гуляя, толковал
С Либертасом опальным — и внимал
45 Его рассказам в благородном тоне
О лавровых венках и Аполлоне,
О рыцарях, суровых как утес,
О дамах, полных кротости и слез, —
О многом, мне неведомом доселе.
50 Так думал я; и дни мои летели
Или ползли — но я не смел начать
Тебе свирелью грубой докучать,
И не посмел бы, — если б не тобою
Я был ведом начальною тропою
55 Гармонии; ты первый мне открыл
Все тайники стиха: свободу, пыл,
Изящество, и сладость, и протяжность,
И пафос, и торжественную важность;
Взлет и паренье спенсеровых строф,
60 Как птиц над гребнями морских валов;
Торжественные Мильтона напевы,
Мятежность Сатаны и нежность Евы.
Кто, как не ты, сонеты мне читал
И вдохновенно голос возвышал,
65 Когда до высочайшего аккорда
Доходит стих — и умирает гордо?
Кто слух мой громкой одою потряс,
Которая под грузом, как Атлас,
Лишь крепнет? Кто сдружил меня с упрямой
70 Задирою — разящей эпиграммой?
И королевским увенчал венцом
Поэму, что Сатурновым кольцом
Объемлет все? Ты поднял покрывало,
Что лик прекрасной Клио затеняло,
75 И патриота долг мне показал:
Меч Альфреда, и Кассия[39] кинжал,
И выстрел Телля, что сразил тирана.
Кем стал бы я, когда бы непрестанно
Не ощущал всей доброты твоей?
80 К чему тогда забавы юных дней,
Лишенные всего, чем только ныне
Я дорожу? Об этой благостыне
Могу ль неблагодарно я забыть
И дани дружеской не заплатить?
85 Нет, трижды нет! — И если эти строки,
По-твоему, не слишком кривобоки,
Как весело я покачусь в траву!
Ведь я давно надеждою живу,
Что в некий день моих фантазий чтенье
90 Ты не сочтешь за времяпровожденье
Никчемное; пусть не сейчас — потом;
Но как отрадно помечтать о том!
Глаза мои в разлуке не забыли
Над светлой Темзой лондонские шпили;
95 О! вновь увидеть, как через луга,
Пересекая реки и лога,
Бегут косые утренние тени,
Поеживаться от прикосновений
Играющих на воле ветерков;
100 Иль слушать шорох золотых хлебов,
Когда в ночи скользящими шагами
Проходит Цинтия за облаками
С улыбкой — в свой сияющий чертог.
Я прежде и подозревать не мог,
105 Что в мире есть такие наслажденья, —
Пока не знал тревог стихосложенья.
Но самый воздух мне шептал вослед:
«Пиши! Прекрасней дела в мире нет.»
И я писал — не слишком обольщаясь
110 Написанным; но, пылом разгораясь,
Решил: пока перо скребет само,
Возьму и наскребу тебе письмо.
Казалось мне, что если я сумею
Вложить все то, что сердцем разумею,
115 Ничто с каракуль этих не сотрет
Моей души невидимый налет.
Но долгие недели миновали
С тех пор, когда меня одушевляли
Аккорды Арна[40], Генделя порыв
120 И Моцарта божественный мотив;
А ты тогда сидел за клавесином,
То менуэтом трогая старинным,
То песней Мура[41] поражая вдруг,
Любое чувство воплощая в звук.
125 Потом мы шли в поля, и на просторе
Там душу отводили в разговоре,
Который и тогда не умолкал,
Когда нас вечер с книгой заставал,
И после ужина, когда я брался
130 За шляпу, — и когда совсем прощался
На полдороге к городу, а ты
Пускался вспять, и лишь из темноты
Шаги — все глуше — по траве шуршали...
Но еще долго, долго мне звучали
135 Твои слова; и я молил тогда:
«Да минет стороной его беда,
Да сгинет зло, не причинив дурного!
С ним все на свете празднично и ново:
Труд и забава, дело и досуг...
140 Я словно вновь сейчас с тобою, друг;
Так дай мне снова руку на прощанье;
Будь счастлив, милый Чарли, — до свиданья.
(Григорий Кружков)
Как много за день видел я чудес!
Прогнало солнце поцелуем слезы
С ресниц рассвета, прогремели грозы,
И высился в закатном блеске лес.
5 И моря в необъятности небес
Пещеры, скалы, радости, угрозы
О вековечном насылали грезы,
Колебля край таинственных завес.
Вот и сейчас взгляд робкий с вышины
10 Сквозь шелк бросая, Цинтия таится,
Как будто средь полночной тишины
Она блаженства брачного стыдится...
Но без тебя, без дружеских бесед
Мне в этих чудесах отрады нет.
(Сергей Сухарев)
К *** («КОГДА БЫ СТАЛ Я ЮНОШЕЙ ПРЕКРАСНЫМ...»)[43]
Когда бы стал я юношей прекрасным,
Тогда бы вздохами пленить я мог
Твой нежный слух — и в сердце уголок
Завоевал бы обожаньем страстным.
5 Но не сразить мечом, мне неподвластным,
Соперника: доспехи мне невпрок;
Счастливым пастухом у милых ног
Не трепетать мне перед взором ясным.
Но все ж ты пламенно любима мною —
10 И к розам Гиблы,[44] что таят вино
Росы пьянящей, шлешь мои мечтанья:
В полночный час под бледною луною
Из них гирлянду мне сплести дано
Таинственною силой заклинанья.
(Сергей Сухарев)
СОНЕТ, НАПИСАННЫЙ В ДЕНЬ ВЫХОДА МИСТЕРА ЛИ ХЕНТА ИЗ ТЮРЕМНОГО ЗАКЛЮЧЕНИЯ[45]
вернуться
Написано в сентябре 1816 г. и адресовано сыну преп. Джона Кларка, в школе которого в Энфилде Китс учился в 1803-1811 гг. Общение с Чарльзом Кауденом Кларком (1787-1877) оказало на формирование поэтического таланта Китса большое влияние. Кларк оставил ценные «Воспоминания» (1861), рисующие приобщение Китса к творчеству.
Перевод Г. Кружкова впервые опубликован в 1981 г.
вернуться
Мэлла — река в Ирландии, возле которой провел свои последние годы Спенсер.
вернуться
Бельфебу видел... И Уну нежную... И Арчимаго... — Бельфеба, Уна, Арчимаго — персонажи поэмы Спенсера «Королева фей».
вернуться
Кассий — римский государственный деятель, один из организаторов заговора республиканцев и убийства Юлия Цезаря в 44 г. до н. э.
вернуться
Арн Томас Августин (1710-1778) — английский композитор. Песня «Правь» Британия!» из его музыкального представления «Альфред» (1740) стала национальным гимном Англии.
вернуться
Мур Томас (1779-1852) — английский поэт-романтик, автор знаменитых «Ирландских мелодий» (1807-1834).
вернуться
Написан одновременно с посланием «Моему брату Джорджу» в августе 1816 г. в Маргите.
Русский перевод — В. Лунин (1979).
вернуться
Написан, вероятно, в феврале 1816 г. как послание к Валентинову дню — 14 февраля. Ср. «К *** (Если б ты во время оно...)».
Русский перевод — А. Парин (1979).
вернуться
Гибла — город в Сицилии, славившийся в древности своим медом.
вернуться
Написан 2 февраля 1815 г. в день освобождения Ли Хента, пробывшего 2 года в тюрьме за резкий печатный выпад против принца-регента, будущего короля Георга IV (1820-1830).