Из книги «Вечерние мелодии»
(«ПУРОБИ»)
1925
Благодарный
«Не забуду»,- сказал я глазам твоим, полным слез.
Прости, если забуду. Столько осыпалось роз
После того поцелуя, столько весен минуло,
Столько раз увядали цветы парула [49],
Чтобы вновь расцвести, а голуби в знойный час
Прилетали сюда, чтобы вновь улететь,- столько раз…
Взгляд твоих черных очей
Первой любви посланье в душе моей
Запечатлел… Но на каждом слове твоем
И свет возникал, и тени скользили – день за днем,
И столько закатов слова твои покрывали
Золотом забытья, и столько ночей, что едва ли
Я счесть их могу,- писали по строчкам твоим
Что-то свое, понятное только им.
Рисуя, как дети,- и вкось и вкривь,- сменялись
мгновенья.
Не распутать, не разорвать эту сеть забвенья,-
Я бессилен, если оно овладеет мной…
Если ту весну я забуду этой весной
И светильник печали сюда не смогу донести,
Если пламя угаснет – прости.
Но знаю, что ты когда-то была.
Тогда и возникли песни, и не было им числа,
Они и сегодня звучат еще… В миг единый
Солнечный свет мне их подсказал, зазвенела вина,
И все это – взгляд твой… Я больше не встречу его,
Но в сердце моем осталось твое волшебство,-
Этот дивный мир и сегодня озаряет душу мою,
Безотчетную радость чашею полной пью.
Прости, если забуду… Но ты позвала меня
Сердцем когда-то. Во имя этого дня
Прощаю судьбе все горести, все печали,
Все, чем терзала, забыв, что было вначале,.
Прощаю, что счастье мое обернулось бедой,
Что от жаждущих губ моих чашу с водой
Судьба отняла, и обманывала, и лишала силы,
И груженую лодку возле причала топила -
Все прощаю… А ты, ты уходишь в далекую даль.
Вспоминая твой облик, погружается вечер в печаль.
Жизнь без друга в дому опустевшем но радостна,
не светла.
Больше всего благодарен тебе, что ты была.
Быть может…
Прости, если я, преисполнясь гордыни,
Поверю пригрезившейся картине:
Семнадцатилетняя – в еще не пришедшие времена -
Ты читаешь стихи мои в одиночестве у окна,
А в небе плывет луна.
Безмолвие ночи трепещет в ритмах стиха,
Былая мелодия льется, нежна и тиха,
И радость, быть может, блеснула в глубине девических глаз,
И, может быть, ты шепнула: «Если б он жил сейчас,
Меня он любил бы, наверно, и тосковал обо мне…»
А может быть, говоришь ты: «Он не вернется, нет,
Но лишь для него этой ночью горит одинокий свет
В моем окне».
Встреча
Где жизни теченье сливалось
С течением небытия,
Где время для нас обрывалось,
Однажды сошлись ты и я.
А нынче каким океаном
Плыву я к неведомым странам?
Мне челн одинокий – жилище,
И волны бьют в утлое днище.
Плыву и плыву, вспоминая:
Где низкого неба края
Срезает граница земная,
Однажды сошлись ты и я.
Бок о бок сидели мы двое,
И я, в забытьи наяву,
Постиг, чье дыханье живое
Колеблет густую траву
И радостью проникновенной
Пронзает глубины вселенной.
Я понял, как звездная сила
Блеснула и сумрак сразила.
Как трепетно, неудержимо
Дыханье летит бытия,
Я понял, когда недвижимо
Сидели вдвоем ты и я.
Мы в небо глядели. Вовеки,
Сдавалось, нам рук не разнять.
Ни разу не дрогнули веки,
Уста замыкала печать.
Я понял, что слова граница
В груди мирозданья таится,
Где – в самой его сердцевине -
Богиня играет на вине.
Я понял ее сопричастье
К причинам того забытья,
Когда от щемящего счастья
Рыдали вдвоем ты и я.
Я понял, как ветру фальгуна
Губительно пламя свое.
Заря улыбается юно,
Стирая себя самое.
Как в море вливаются реки,
Чтоб там затеряться навеки,
Как ночь в состязанье с рассветом
Стремится погибнуть при этом,
Как молния самозабвенно
В себя мечет стрел острия,
Я понял, когда дерзновенно
Играли вдвоем ты и я.
Утро
Как золотистый пахучий мед,
Этот утренний час течет.
Я пью его медленно, он тягучею влагой струится,
И песня безмолвна моя, как утомленная птица.
В центре лотоса-неба молчаливой пчелой
Я вкушаю душистый покой
И роняю секунды лениво в рассветный поток,
Смакуя неторопливо каждый глоток.
Щедро к цветам и деревьям я сердце простер,
Туда, где юный росток, как клинок, остер,
Сердце земли пронзая, зеленый вздымает костер.
Я слышу, как сердце мое, дыханье земли вобрав,
До краев наполняется ароматами трав,
Как вся трепещет душа моя,
Как в ней рокочет поток бытия,
В себя вбирая и свет и прах,
Качая и жизнь и смерть в своих неизбывных волнах.
Я слышу: в моей крови деревья ведут разговоры,
В моей крови перекликаются птичьи хоры,
Ропот вселенной, рожденье дня…
Океаном весь мир омывает меня,
И безмолвный напев мне слышится в том океане,
И небо струит мне в глаза синеву расстояний…
Цветок далеких земель
О чужеземный цветок, над лепестками склоняясь
твоими,
Я спросил твое имя.
Ты вместо ответа качнул головой.
Я понял тогда: вопрос неуместен мой.
Но ты улыбнулся, цветок, и улыбка твоя
Мне сказала, что мы друзья.
О чужеземный цветок, тебя к груди прижимая,
Я спросил: «Из какого ты края?
Какая земля твою красоту взрастила?»
«Не знаю»,- ответил ты тихо с улыбкою милой.
Я понял тогда, что важно другое:
Важно, чье сердце живет и владеет тобою,
Важно, чья грудь согревает тебя.
В любящем сердце, цветок, отчизна твоя.
О чужеземный цветок, я шепнул, наклонясь над тобой:
«На каком языке говоришь ты? Скорее открой,
На наречье каком мы можем с тобой объясниться?»
В ответ лепестки твои дрогнули, словно ресницы,
Ты улыбнулся, качнулась опять голова,
Зашепталась вокруг листва.
Я понял тогда, что понятней и внятней стократ
Наречий любых твой безмолвный язык – аромат.