1. Главная
  2. Книги
  3. Толстой Алексей Константинович
  4. Стихотворения
  5. Страница 18
Выбрать главу
“Эх,— думает витязь,— мне б из лесу вон           Да в поле скакать на просторе! И как я без боя попался в полон? Чужое, вишь, горе тащить осужден,           Чужое, прошедшее горе!”
[1866]

ПАНТЕЛЕЙ-ЦЕЛИТЕЛЬ[*]

Пантелей-государь ходит по полю, И цветов и травы ему по пояс, И все травы пред ним расступаются, И цветы все ему поклоняются. И он знает их силы сокрытые, Все благие и все ядовитые, И всем добрым он травам, невредныим, Отвечает поклоном приветныим, А которы растут виноватые, Тем он палкой грозит суковатою.
По листочку с благих собирает он, И мешок ими свой наполняет он, И на хворую братию бедную Из них зелие варит целебное.           Государь Пантелей!           Ты и нас пожалей,           Свой чудесный елей           В наши раны излей,
В наши многие раны сердечные; Есть меж нами душою увечные, Есть и разумом тяжко болящие, Есть глухие, немые, незрящие, Опоенные злыми отравами,— Помоги им своими ты травами!
          А еще, государь,—           Чего не было встарь — И такие меж нас попадаются, Что лечением всяким гнушаются. Они звона не терпят гуслярного, Подавай им товара базарного! Все, чего им не взвесить, не смеряти, Все, кричат они, надо похерити; Только то, говорят, и действительно, Что для нашего тела чувствительно; И приемы у них дубоватые И ученье-то их грязноватое,           И на этих людей,           Государь Пантелей,           Палки ты не жалей,                     Суковатыя!
Февраль 1866

ЗМЕЙ TУГАРИН[*]

1 Над светлым Днепром, средь могучих бояр,           Близ стольного Киева-града, Пирует Владимир, с ним молод и стар, И слышен далеко звон кованых чар —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
2 И молвит Владимир: “Что ж нету певцов?           Без них мне и пир не отрада!” И вот незнакомый из дальних рядов Певец выступает на княжеский зов —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
3 Глаза словно щели, растянутый рот,           Лицо на лицо не похоже, И выдались скулы углами вперед, И ахнул от ужаса русский, народ:           “Ой рожа, ой страшная рожа!”
4 И начал он петь на неведомый лад:           “Владычество смелым награда! Ты, княже, могуч и казною богат, И помнит ладьи твои дальний Царьград —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
5 Hо род твой не вечно судьбою храним,           Настанет тяжелое время, Обнимут твой Киев и пламя и дым, И внуки твои будут внукам моим           Держать золоченое стремя!”
6 И вспыхнул Владимир при слове таком,           В очах загорелась досада — Но вдруг засмеялся — и хохот кругом В рядах прокатился, как по небу гром,—           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
7 Смеется Владимир, и с ним сыновья,           Смеется, потупясь, княгиня, Смеются бояре, смеются князья, Удалый Попович, и старый Илья,           И смелый Никитич Добрыня.
8 Певец продолжает: “Смешна моя весть           И вашему уху обидна? Кто мог бы из вас оскорбление снесть? Бесценное русским сокровище честь,           Их клятва: “Да будет мне стыдно!”
9 На вече народном вершится их суд,           Обиды смывает с них поле — Но дни, погодите, иные придут, И честь, государи, заменит вам кнут,           А вече — каганская воля!”
10 “Стой!— молвит Илья,— твой хоть голос и чист,           Да песня твоя не пригожа! Был вор Соловей, как и ты, голосист, Да я пятерней приглушил его свист —           С тобой не случилось бы то же!”
11 Певец продолжает: “И время придет,           Уступит наш хан христианам, И снова подымется русский народ, И землю единый из вас соберет,           Но сам же над ней станет ханом!
12 И в тереме будет сидеть он своем,           Подобен кумиру средь храма, И будет он спины вам бить батожьем, А вы ему стукать да стукать челом —           Ой срама, ой горького срама!”
13 “Стой!— молвит Попович,— хоть дюжий твой рост,           Но слушай, поганая рожа: Зашла раз корова к отцу на погост, Махнул я ее через крышу за хвост —           Тебе не было бы того же!”
14 Hо тот продолжает, осклабивши пасть:           “Обычай вы наш переймете, На честь вы поруху научитесь класть, И вот, наглотавшись татарщины всласть,           Вы Русью ее назовете!
15 И с честной поссоритесь вы стариной,           И, предкам великим на сором, Не слушая голоса крови родной, Вы скажете: “Станем к варягам спиной,           Лицом повернемся к обдорам!””
16 “Стой!— молвит, поднявшись, Добрыня,— не смей           Пророчить такого нам горя! Тебя я узнал из негодных речей: Ты старый Тугарин, поганый тот змей,           Приплывший от Черного моря!
17 На крыльях бумажных, ночною порой,           Ты часто вкруг Киева-града Летал я шипел, но тебя не впервой Попотчую я каленою стрелой —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!”
18 И начал Добрыня натягивать лук,           И вот, на потеху народу, Струны богатырской послышавши звук, Во змея певец перекинулся вдруг           И с шипом бросается в воду.
19 “Тьфу, гадина!— молвил Владимир и нос           Зажал от несносного смрада,— Чего уж он в скаредной песни не нес, Но, благо, удрал от Добрынюшки, пес,—           Ой ладо, ой ладушки-ладо!”
20 А змей, по Днепру расстилаясь, плывет,           И, смехом преследуя гада, По нем улюлюкает русский народ: “Чай, песни теперь уже нам не споет —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!”
21 Смеется Владимир: “Вишь, выдумал нам           Каким угрожать он позором! Чтоб мы от Тугарина приняли срам! Чтоб спины подставили мы батогам!           Чтоб мы повернулись к обдорам!
22 Нет, шутишь! Живет наша русская Русь!           Татарской нам Руси не надо! Солгал он, солгал, перелетный он гусь, За честь нашей родины я не боюсь —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
23 А если б над нею беда и стряслась,           Потомки беду перемогут! Бывает,— примолвил свет-солнышко-князь,— Неволя заставит пройти через грязь —           Купаться в ней свиньи лишь могут!
24 Подайте ж мне чару большую мою,           Ту чару, добытую в сече, Добытую с ханом хозарским в бою,— За русский обычай до дна ее пью,           За древнее русское вече!
25 За вольный, за честный славянский народ!           За колокол пью Новаграда! И если он даже и в прах упадет, Пусть звон его в сердце потомков живет —           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
26 Я пью за варягов, за дедов лихих,           Кем русская сила подъята, Кем славен наш Киев, кем грек приутих, За синее море, которое их,           Шумя, принесло от заката!”
27 И выпил Владимир — и разом кругом,           Как плеск лебединого стада, Как летом из тучи ударивший гром, Народ отвечает: “За князя мы пьем!           Ой ладо, ой ладушки-ладо!
вернуться

* 66 *

Пантелей-целитель. — “Пантелей-целитель” был первым произведением Толстого, в котором он открыто заявил о своем неприязненном отношении к передовым течениям общественной мысли и литературы 60-х годов. Не мудрено, что упоминания о Толстом в журналах демократического лагеря иногда сопровождались насмешливой характеристикой “автор Пантелея”. Первая строка восходит к народной песне “Пантелей-государь ходит по двору...”.

вернуться

* 67 *

Змей Тугарин. — Толстой считал “Змея Тугарина” “лучшей из своих баллад” (письмо к А. де Губернатису 1874 г.). Их клятва: Да будет мне стыдно! — См. о ней в “Проекте постановки” “Царя Федора Иоанновича”” (т. 2 наст. изд.). Поле — судебный поединок, а также место его в Древней Руси. Каганская — ханская. К обдорам — на восток (Обдорский край в Сибири). Сила — много.

полную версию книги
~ 18 ~