Я отпраздновал светлую смерть,Прикоснувшись к руке восковой.Остальное – бездонная твердьСхоронила во мгле голубой.
Спи – твой отдых никто не прервет.Мы – окрай неизвестных дорог.Всю ненастную ночь напролетЗдесь горит осиянный чертог.
Книга вторая
(1904—1908)
Вступление
Ты в поля отошла без возврата.Да святится Имя Твое!Снова красные копья закатаПротянули ко мне острие.
Лишь к Твоей золотой свирелиВ черный день устами прильну.Если все мольбы отзвенели,Угнетенный, в поле усну.
Ты пройдешь в золотой порфире –Уж не мне глаза разомкнуть.Дай вздохнуть в этом сонном мире,Целовать излучённый путь…
О, исторгни ржавую душу!Со святыми меня упокой,Ты, Держащая море и сушуНеподвижно тонкой Рукой!
16 апреля 1905
Пузыри земли
(1904 – 1905)
Земля, как и вода, содержит газы,
И это были пузыри земли.
На перекрестке…
На перекрестке,Где даль поставила,В печальном весельи встречаю весну.
На земле еще жесткойПробивается первая травка.И в кружеве березки –Далеко – глубоко –Лиловые скаты оврага.
Она взманила,Земля пустынная!
На западе, рдея от холода,Солнце – как медный шлем воина,Обращенного ликом печальнымК иным горизонтам,К иным временам…
И шишак – золотое облако –Тянет ввысь белыми перьямиНад дерзкой красоюЛохмотий вечерних моих!И жалкие крылья мои –Крылья вороньего пугала –Пламенеют, как солнечный шлем,Отблеском вечера…Отблеском счастия…
И кресты – и далекие окна –И вершины зубчатого леса –Всё дышит ленивымИ белым размеромВесны.
Болотные чертенятки
А.М.Ремизову
Я прогнал тебя кнутомВ полдень сквозь кусты,Чтоб дождаться здесь вдвоемТихой пустоты.
Вот – сидим с тобой на мхуПосреди болот.Третий – месяц наверху –Искривил свой рот.
Я, как ты, дитя дубрав,Лик мой также стерт.Тише вод и ниже трав –Захудалый чорт.
На дурацком колпакеБубенец разлук.За плечами – вдалеке –Сеть речных излук…
И сидим мы, дурачки, –Нежить, немочь вод.Зеленеют колпачкиЗадом наперед.
Зачумленный сон воды,Ржавчина волны…Мы – забытые следыЧьей-то глубины…
Я живу в отдаленном скиту…
Я живу в отдаленном скитуВ дни, когда опадают листы.Выхожу – и стою на мосту,И смотрю на речные цветы.
Вот – предчувствие белой зимы:Тишина колокольных высот…Та, что нынче читала псалмы, –Та монахиня, верно, умрет.
Безначально свободная ширь,Слишком радостной вестью дыша,Подошла – и покрыла Псалтирь,И в страницах осталась душа.
Как свеча, догорала она,Вкруг лица улыбалась печаль.Долетали слова от окна,Но сквозила за окнами даль…
Уплывали два белых цветка –Эта легкая матовость рук…Мне прозрачная дева близкаВ золотистую осень разлук…
Но живу я в далеком скитуИ не знаю для счастья границ.Тишиной провожаю мечту.И мечта воздвигает Царицу.
Твари весенние
(Из альбома «Kindish»[4] Т. Н.Гиппиус)
Золотистые лица купальниц.Их стебель влажен.Это вышли молчальницыПоступью важнойВ лесные душистые скважины.
Там, где проталины,Молчать повелено,И весной непомерной взлелеяныПоседелых туманов развалины.
Окрестности мхами завалены.Волосы ночи натянуты туго на срубыИ пни.Мы в листве и в тениИздали начинаем вникать в отдаленные трубы.Приближаются новые дни.Но пока мы одни,И молчаливо открыты бескровные губы.
Чуда! о, чуда!Тихонько дымПоднимается с пруда…Мы еще помолчим.
Утро сонной тропою пустило стрелу,Но одна – на руке, опрокинутой в высь,Ладонью в стволистую мглу –Светляка подняла… Оглянись:Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?
Нет, светись,Светлячок, молчаливой понятный!Кусочек света,Клочочек рассвета…
Будет вам день беззакатный!С ночкой вы не радели –Вот и всё ушло…Ночку вы не жалели –И становится слишком светло.Будете маяться, каяться,И кусаться, и лаяться,Вы, зеленые, крепкие, малые,Твари милые, небывалые.
Туман клубится, проноситсяПо седым прудам.Скоро каждый чортик запроситсяКо Святым Местам.
Болотный попик
На весенней проталинкеЗа вечерней молитвою – маленькийПопик болотный виднеется.
Ветхая ряска над кочкойЧернеетсяЧуть заметною точкой.