Иль про меня что шепнули?..Тоже не пил праздник весь…
Трубы гремят на бульваре.Пыль золотая летит.
Франтик в истрепанной паре,знать, на гулянье бежит.
Там престарелый извозчикпарня в участок везет.
Здесь оборванец разносчикдули и квас продает.
Как я устал, поджидая!..Злая, опять не пришла…
Тучи бледнеют, сгорая.Стелется пыльная мгла.
Вечер. Бреду одиноко.Тускло горят фонари.Там… над домами… далекоузкая лента зари.
Сердце сжимается больно.Конка протяжно звенит.
Там… вдалеке… колокольняобразом темным торчит.
Кошмар среди бела дня
Солнце жжет. Вдоль тротуарапод эскортом пепиньероквот идет за парой парабледных, хмурых пансионерок.
Цепью вытянулись длинной,идут медленно и чинно —в скромных, черненьких ботинках,в снежно-белых пелеринках…
Шляпки круглые, простые,заплетенные косицы —точно все не молодые,точно старые девицы.
Глазки вылупили глупо,спины вытянули прямо.Взглядом мертвым, как у трупа,смотрит классная их дама.
«Mademoiselle Nadine, tenez voueDroit»…[1] И хмурит брови строже.Внемлет скучному напевуобернувшийся прохожий…Покачает головою,удивленно улыбаясь…Пансион ползет, змееюмежду улиц извиваясь.
На окраине города
Был праздник: из мглынеслись крики пьяниц.Домов огибая углы,бесшумно скользил оборванец.
Зловещий и черный,таская короткую лесенку,забегал фонарщик проворный,мурлыча веселую песенку.
Багрец золотых вечеровзакрыли фабричные трубыда пепельно-черных домовзастывшие клубы.
Образы
Великан
1
«Поздно уж, милая, поздно… усни:это обман…Может быть, выпадут лучшие дни.
Мы не увидим их… Поздно… усни…Это – обман».
Ветер холодный призывно шумит,холодно нам…Кто-то, огромный, в тумане бежит…
Тихо смеется. Рукою манит.Кто это там?
Сел за рекою. Седой бородойнам закивали запахнулся в туман голубой.
Ах, это, верно, был призрак ночной…Вот он пропал.
Сонные волны бегут на реке.Месяц встает.Ветер холодный шумит в тростнике.
Кто-то, бездомный, поет вдалеке,сонный поет.«Всё это бредни… Мы в поле одни.Влажный туманнас, как младенцев, укроет в тени…
Поздно уж, милая, поздно. Усни.Это – обман…»
2
Сергею Михайловичу СоловьевуБедные дети устали:сладко заснули.Сонные тополи в далигорько вздохнули,
мучимы вечным обманом,скучным и бедным…Ветер занес их туманоммертвенно-бледным.
Там великан одинокий,низко согнувшись,шествовал к цели далекой,в плащ запахнувшись.
Как он, блуждая, смеялсяв эти минуты…Как его плащ развевался,ветром надутый.
Тополи горько вздохнули…Абрис могучий,вдруг набежав, затянулибледные тучи.
3
Средь туманного дня,созерцая минувшие грезы,близ речного ручьявеликан отдыхал у березы.
Над печальной странойпротянулись ненастные тучи.Бесприютной главойон прижался к березе плакучей.
Горевал исполин.На челе были складки кручины.Он кричал, что один,что он стар, что немые годины
надоели ему…Лишь заслышат громовые речи, —точно встретив чуму,все бегут и дрожат после встречи.
Он – почтенный старик,а еще не видал теплой ласки.Ах, он только велик…Ах, он видит туманные сказки.
Облака разнеслиэтот жалобный крик великана.Говорили вдали:«Это ветер шумит средь тумана».
Проходили века.Разражались ненастные грозы.На щеках стариказаблистали алмазные слезы.
4
Потянуло грозой.Горизонт затянулся.И над знойной странойего плащ растянулся.