5 января 1337 года представители портов западного и северного Адмиралтейств собрались в Лондоне, чтобы услышать от четырех самых высокопоставленных советников короля об амбициозных требованиях Эдуарда III к перевозкам в предстоящем году. Ему требовалось не что иное, как услуги его подданных и их кораблей в течение трех месяцев без выплаты компенсации. Министры красноречиво говорили о непосредственной угрозе для страны, которую представляло дальнейшее существование мощного франко-шотландского флота по ту сторону Ла-Манша. Их красноречие не помогло. Предложения были встречены бурной реакцией и отвергнуты с порога. В некоторой степени это свидетельствовало о растущей уверенности Эдуарда III в себе, а также о его страхе перед неминуемой катастрофой в Гаскони, поэтому он сразу же пошел на крайние меры. На следующий день, 10 января 1337 года, он получил согласие Совета магнатов на издание приказов, требующих службы в портах с согласия или без согласия моряков. Все корабли двух Адмиралтейств должны были собраться в Портсмуте 15 марта 1337 года с удвоенными экипажами и запасами на три месяца за свой счет. Назначение Роберта Уффорда и Уильяма Монтегю, двух ближайших доверенных лиц Эдуарда III, адмиралами последовало через несколько дней.[282] В маленьких гаванях восточного побережья Англии развернулась кампания строительства, запоздалое признание ущерба, нанесенного военной мощи Эдуарда III десятилетним пренебрежением к его кораблям. Большинство заказанных судов были прочными гребными баланжье, перевозящими войска и лошадей. В Линне строилась галера на шестьдесят весел "или больше". В Халле Уильям Поул строил еще одну. Правительство не терпело возражений. Августинского приора Хило, который отказался поставлять древесину судостроителям, заставили наблюдать, как срубили шесть его самых больших дубов[283].
Тщательность превратилась в панику, когда английское правительство узнало о требовании к сенешалю Гаскони о выдаче Роберта д'Артуа. В феврале 1337 года флоту северного Адмиралтейства было приказано собраться за месяц до назначенного дня и немедленно отправиться в устье реки Оруэлл для ожидания приказов. Офицеры адмирала странствовали по побережью от порта к порту, отдавая приказы всем кораблям, которые они находили. В западном Адмиралтействе двадцати кораблям, которые уже находились в Саутгемптоне, было приказано вооружиться и немедленно отправиться в Бордо[284].
На фоне этих тревог Шотландия была почти забыта. В начале февраля 1337 года, пока Эдуард III пытался собрать флот для обороны Гаскони, Мюррей взял замок Кинклавен, к северу от Перта. Затем, оставив прикрытие для сдерживания гарнизона Перта, он объединился с партизанами Уильяма Дугласа и вторгся в Файф. Английские гарнизоны там не надеялись на подкрепление и почти наверняка испытывали недостаток в припасах. Английское правительство знало о происходящем, но ничего не могло сделать. Эдуард III сказал Перси и Невиллу, своим командирам на севере, что на юге его сдерживает угроза еще более серьезная, чем армия Эндрю Мюррея, и приказал им сделать все возможное. Нет никаких доказательств того, что они вообще что-то сделали. Фолклендский замок и Лейчарс пали перед шотландцами почти сразу. Стены Сент-Эндрюса в течение трех недель обстреливались огромной осадной машиной, носившей имя Buster. 28 февраля 1337 года он капитулировал. В марте Мюррей атаковал замок Ботвелл, который англичане укрепили совсем недавно и с большими затратами. Его гарнизон сдался на условиях, пока он был еще достаточно силен, чтобы требовать каких-либо условий. Во всех этих крепостях укрепления были разрушены до основания, как только шотландцы завладели ими. Замок Ботвелл был разрушен до фундамента. Еще до начала традиционного сезона военных кампаний шотландцы получили контроль почти над всей Шотландией к северу от Ферта и свели на нет более чем годичные усилия Эдуарда III. В конце марта шотландцы прошли на запад через низменности и опустошили земли Эдуарда Баллиола и его сторонников в Галлоуэе. Как писал шотландский хронист: