В 1337 году Ингхэм был уже немолод (ему было около пятидесяти), и его здоровье не всегда выдерживало бремя ведения войны в одиночку. Его главным помощником в начале войны был гасконский дворянин Берар д'Альбре, который был капитаном Блая и Пюинормана на северной границе. Берар был младшим сыном из дома Альбре, возможно, самым способным из своего безжалостного и воинственного клана. Он неизменно поддерживал англичан даже в самые мрачные дни 1324 и 1325 годов, когда большинство членов его семьи были на другой стороне. Английское правительство высоко ценило его военные навыки и старательно поддерживало с ним дружбу. Но главными его достоинствами были его влияние и обаяние, известные в свое время, а также глубокое знание своих соотечественников. "Мы всегда находили его более энергичным, чем кто-либо другой в этих краях, в служении королю, нашему господину, — писал один англичанин во времена Эдуарда II, — и он привлек на нашу сторону больше французских союзников, чем любой другой человек"[323].
Эти люди располагали ресурсами, совершенно не соответствующими их задаче. В герцогстве не было английских войск, за исключением горстки иммигрантов и личных свит нескольких английских чиновников. Правительство Гаскони зависело в своей полевой армии от дворянства провинции и их вассалов. Судя по сохранившимся обрывочным записям, при благоприятных условиях гасконская знать могла собрать от 4.000 до 7.000 человек[324]. Но все это зависело от высокой степени лояльности и энтузиазма. Этим людям предлагалось отказаться от защиты своих владений, служить в долг, подвергаться риску пленения и выкупа в случае поражения, отказаться от надежд на покровительство французской короны и лишиться собственности, которой они владели в других частях Франции. Было не так много тех, кто чувствовал достаточную уверенность в выживании английского герцогства. Когда в октябре 1337 года Оливер Ингхэм созвал собрание верных баронов герцогства, в боковой часовне доминиканской церкви в Бордо, собрались далеко не все. Несмотря на присутствие трех членов дома Альбре, главы семьи не было. Отсутствовали и сеньоры Фронсак, Комон и Дюрас, чьи семьи должны были стать звездами при гасконском дворе Черного принца два десятилетия спустя. Все они либо твердо стояли на стороне Франции, либо (как и сеньор д'Альбре) сохраняли недружественный нейтралитет до тех пор, пока ход событий не прояснится[325].
Направление почти всех имеющихся сил в гарнизоны вынудило правительство герцогства следовать политике пассивной обороны вопреки всем личным устремлениям его лидеров. Другие факторы, порожденные слабостью и бедностью, указывали в том же направлении. Практикой правительства Бордо было обещание субсидий местным территориальным магнатам на содержание войск для обороны их собственных земель и прилегающих к ним районов. Преимущество этой практики заключалось в том, что дворянство было заинтересовано в том, чтобы делать это, и если необходимо, даже в долг. Но были и существенные недостатки. Некоторые из получателей этих субсидий становились в практических целях военными губернаторами целых регионов, осуществляя независимую политическую власть не контролируемую из Бордо. Например, Пьер де Грайи и его сын Жан, капталь де Бюш, отвечали за значительный участок территории к западу от Бордо, включая крепости Бенож и Кастильон-сюр-Дордонь, обнесенный стеной город Либурн и большую часть Антр-Де-Мер, а также за другой участок, менее значительный, в южных Ландах, недалеко от Байонны. Они укомплектовывали, укрепляли и снабжали эти места как подрядчики короля-герцога и взимали там налоги в свою пользу[326]. С помощью таких методов Ингхэм мог делать "кирпичи без соломы". Но ценой за это была потеря значительной степени контроля над размещением войск. Лишь в редких случаях удавалось сконцентрировать силы герцогства в решающем пункте. Военная организация была статичной и негибкой, и, как правило, становилась еще более статичной по мере того, как французы расширяли свои завоевания, как дворянское владение становилось все менее надежным, как они становились все более стесненными в своих обстоятельствах и более упорными в своих взглядах. До 1340 года в Гаскони не было развернуто ни одной значительной полевой армии, а до 1345 года там не было ни одной армии, способной нанести поражение французам в бою.
326
PRO C61/52, mm. 7, 2, C61/54, m. 23, C61/55, m. 10, C61/57, m. 6; RF, ii, 1236; Guinodie, ii, 482.